Гаврош стал для него больше чем персонажем из книги. Он был символом израненного, истерзанного детства. Его судьба опровергала не только постулаты психологии, но и, казалось бы, незыблемый физический закон, согласно которому сила любого действия равна силе противодействия, а человеку свойственно отвечать ударом на удар.
Для того чтобы подтвердить, что в любом несчастном, брошенном и оступившемся ребенке есть чистая душа, не тронутая злом этого мира, Хулио решил провести исследование и отправился на поиски своего Гавроша в детские дома, приюты и центры содержания и перевоспитания несовершеннолетних преступников. Он проанализировал судьбы и психологические модели поведения двадцати с лишним малолетних правонарушителей — мальчишек-сирот и детей из неполных и неблагополучных семей.
Хулио общался с ними, проводил психологические эксперименты, словно археолог, пытался раскопать в них останки тех ангелов, которыми они когда-то были или, по крайней мере, могли быть. К сожалению, он натыкался лишь на остро отточенные когти, ненависть, выражающуюся совершенно явно, или же скрытую склонность к насилию, пессимизм, апатию и неспособность к социальной адаптации. За свои недолгие жизни эти мальчишки уже успели повидать столь многое, что Хулио просто отчаялся раскрутить хотя бы один из этих запутанных клубков и понять, что и когда именно оказалось тем решающим фактором, в силу которого дети, попавшие в тяжелые обстоятельства, перешли из категории жертв в класс хищников.
Ни единого Гавроша среди своих подопытных он не нашел и все чаще задавал себе один и тот же вопрос. Возможно ли, что ребенок, попавший в столь тяжелые жизненные условия, сможет когда-либо проявить то лучшее, что некогда было заложено в нем природой? Проблему, поставленную им перед началом исследования, в ходе эксперимента пришлось переформулировать. Речь шла уже не о том, может ли природа человека стать дурной в результате превратностей судьбы, как гласила цитата из Виктора Гюго, а о том, существует ли вероятность того, что она в подобных обстоятельствах останется чистой и незапятнанной.
В ходе исследования Хулио не обнаружил никаких доказательств своей правоты. Впрочем, речь шла не о ложности постулатов, изложенных им, а о несовершенстве методики, примененной во время работы.
Омедас хорошенько поразмыслил над результатами исследования и осознал, что в этой мешанине информации трудно отделить те отрицательные качества малолетнего правонарушителя, которые были приобретены им в результате внешних воздействий, от тех, что были присущи ему изначально. Он пришел к выводу, что можно подойти к этой проблеме и с другой стороны. Почему бы не попробовать провести исследование психологии какого-нибудь беспричинно злобного и враждебного к окружающему миру ребенка, о котором заведомо известно, что приобрести эти качества ему было негде, а скопировать — не с кого?
