— Ну вот, только проповеди от тебя мне сейчас не хватало, — в шутку возмутился Хулио. — Если я иногда и поступаю честно, то лишь потому, что, с моей точки зрения, это оправдано логикой.
Андрес только рассмеялся.
— Ну ты даешь! Ты меня рассмешил! Логика и справедливость — вот она, многовековая буддистская истина! Тебе, пожалуй, следует побольше почитать всякой восточной философии, а заодно освежить в памяти и французскую литературу, как научную, так и художественную. Кстати, рекомендую труды Ламетри,[15] материалиста, немало повлиявшего на маркиза де Сада, хорошо известного всем нам. Ты, кстати, сам написал о нем в своей книге. Как ее там? «Души пустоты».
— «Опустошенные души».
— Могла бы получиться неплохая книга. К сожалению, хороший замысел был подпорчен весьма поспешным и посредственным исполнением.
— Да знаю я, знаю, — с неохотой согласился Омедас.
— Гедонизм зла. Подчинение моральных устоев жажде счастья. Есть люди, которые находят для себя счастье в пороке и совершении преступлений. Де Сад, между прочим, нарушал правила, установленные обществом, когда это не было так выгодно и почетно, как сегодня. В те времена любая голова, в которую приходили мысли, отличавшиеся от общепринятых, рисковала быть отделенной от тела ножом гильотины.
— Его, кстати, как раз везли на гильотину в те неспокойные парижские дни, — напомнил Хулио. — Освободился он просто чудом.
— Вот к этому я и веду. Я бы назвал это событие его последней сексуальной провокацией.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Существуют достаточно достоверные хроники, касающиеся того, что происходило в те дни на площади Революции. Толпы зевак, возбужденных кровью, собирались там, чтобы поглазеть, как в корзину, поставленную у подножия эшафота, одна за другой падают головы казненных. При этом большую часть зрителей составляли самые обыкновенные, я бы даже сказал, нормальные люди, вовсе не маньяки и не дегенераты. Они никогда не видели голливудского кино, но при этом уже прекрасно знали, какое именно зрелище доставит им наибольшее удовольствие. Казни и пытки вызывали у них самое обыкновенное сексуальное возбуждение. Есть сведения, что женщины откровенно задирали юбки, а мужчины овладевали ими прямо по ходу кровавого спектакля.
— Думаешь, дети там тоже присутствовали?
— А почему бы и нет?
— У нормального здорового ребенка такое зрелище должно было бы вызвать отвращение, — заявил Хулио.
К этому времени они поравнялись со своими машинами, припаркованными рядом. Андрес положил портфель на капот, кинул в салон пиджак и сказал:
