В этот полуденный час у каждого образованного, не лишенного честолюбия немецкого офицера был повод проникнуться сознанием своего участия в величественном событии - в переправе через реку, служившую тысячелетие чужому народу священным и последним естественным оборонительным рубежом. Командованию переправа открывала самые заманчивые оперативные возможности. Карта, развернутая в дивизионной штабной машине, позволяла генералу М. их воочию видеть. По рации он обсуждал со штабом корпуса, какие варианты предпочтительны.
7
Чугунов сбрасывает газ и делает "горку", - самолет почти неподвижно повис в воздухе. Сейчас машина - словно молот, занесенный над переправой. Штурман от волнения закашлялся, пикирование - что цирковой номер. Его начали отрабатывать лишь перед самой войной. Чугунов может по памяти процитировать грозный приказ наркома, начинающийся с фразы: "В последнее время в авиационных частях и военно-летных училищах при отработке сброса бомб с пикирования участились аварии с потерями среди личного состава и серьезным материальным ущербом" и заканчивающийся обещанием сурово наказывать нарушителей инструкций по пилотированию и технической эксплуатации летной техники. Чугунов, прошедший организованные после наркомовской грозы спецкурсы, курсантов наставлял так: "При входе в пике - не блевать, при выходе - не портить воздух".
Пора! Толкнул штурвал вперед. "Пешка" клюнула носом, а его, как мячик, подбросило вверх. Но ремни держат и тащат за машиной в километровую пропасть. На дне ее - тоненькая веревочка, перетянутая между двумя берегами реки. Скорость растет, голова разбухает под шлемом, режет глаза - будто на пламя газосварки пялишься. Боли нет, но тем отвратительнее - будто кол вошел в пах и проходит все выше вместе с отрыжкой столовской вермишели и полупереваренного мяса. В кабине задымило - в воздухе вся пыль, набившаяся в невидимые щели в цехах завода, на аэродромах перегонки. Переправа растет, тело зеленой гусеницы расчленяется на танки, грузовики, бронетранспортеры... На мосту в разные стороны разбегаются фигурки.
- Правее 0-20! Еще правее... - кричит штурман.
- Какое тут прицеливание! - скрипит Чугунов зубами. Чуть заметное движение рулей - и тонны металла бросает из стороны в сторону, как ветер бумажку.
- Сброс!
На секунду закрывает глаза. Сейчас две туши бомб летят рядом под крылом самолета. Сопротивляясь той силе, которая приплющила к креслу, тянет штурвал на себя. Кровь отливает от мозга. Бывает, пилоты теряют сознание, бывает, отваливаются плоскости аппарата. Но если даже его "тройка" развалится на куски, он будет продолжать в пустом воздухе управлять своими руками и ногами, как в живом самолете, - так летит обезглавленный петух, уже не зная, куда и зачем.
