Что такое! На "семерке" машут руками! Там требуют держать прежний курс. Неужто рыцарь гарнизонной службы берет руководство полетом на себя? Я не дам вам, сукиным детям, проиграть войну! Чугунов бросает "пешку" вправо, сцепился глазами со Стениным, из кабины высунул руку и показывает кулак.
Он продолжал ругаться и тогда, когда на "семерке" уже сдались: "Мало в мирное время дров наломали, они и в войне хотят свое дело продолжать! Это удумать надо - всех превратить в недоумков. И не скажи, и не рыпнись, молись на дураков... Затюкали вконец... Не покажи, что не пальцем деланный... Любит советская власть дураков...".
Уже оторвалась эскадрилья от "мессеров", уже снова был взят курс на переправу, а Чугунов все сводил счеты с начальством, припоминал себе под нос и его трусость, и дурацкие опыты над людьми, не сразу спохватился, что ларингофон не выключил.
- Пономарев, что же вы меня не пнули, мол, прекращай поливать... А верно, слух идет, что у меня х... характер?
- С чего это вы, командир! - вежливо отозвался штурман.
- Так, для ясности. На всякий случай.
- Сказать, товарищ лейтенант? - это включился стрелок.
- Говори смелее, над переправой будем через пять минут.
- Скажу как на духу.
- Не пугай! - полусерьезно всполошился Чугунов.
Все трое рассмеялись и про вопрос забыли.
Вот чему нас жизнь научила: смеяться, когда приходит ТОЩАЯ ТЕТЕНЬКА С КОСОЙ. И за этот урок, дорогая, спасибо.
- А между прочим, лейтенант, у поэта не Балеарские, а Азорские острова.
- Куда меня угораздило попасть - в компанию ученых мужей!.. Начинаем снижение.
Чугунов покачивает крыльями. Начинается перестроение в кильватерную колонну. Стрелок ругается: кто-то там чуть не сшибся с соседом.
Вот и река. Где переправа?
- Штурман, где переправа?.. Ах, вот ты где! - Пыль над дорогой выдает подход к понтону.
К западному берегу лес подходит вплотную, восточный берег гол - лишь там, где мост уперся в наш берег, виднеется что-то вроде жиденькой рощицы, к ней и выползает зеленая гусеница немецкой техники.
Для тех, кто в это время продвигался по шаткому понтонному мосту, для тех, кто в длинной колонне, растянувшейся на километры лесной дороги, дышал воздухом, в котором смешивались запахи хвои, дизельные выхлопы грузовиков и тягачей разных марок всей Европы и собственного, полупраздного в этот час тела, приближающаяся эскадрилья Чугунова была чем-то вроде небесной пыли, а для дальнозоркого глаза - еле видимыми черточками, то пропадающими в дрожании воздуха горячего дня, то возникающими, как кровяные шарики на радужной оболочке собственных глаз. Для зенитной батареи, развернувшей свои стволы по обе стороны широкой ленивой реки, это были свои МЕ-110, возвращающиеся после рейда на русские тылы, - русские двухмоторные ПЕ-2, которых они еще не видели, были малоотличимы от них.
