Сидим и остываем после сауны. Точнее — Лярва уже лежит на скамье, закрыв глаза. Стыдно.
— Наваждение, — бормочет. — Гипноз. Теперь понимаю, что значит — растление…
— И что же?
— Это когда фотографируют твою промежность, а ты считаешь, что приобщаешься к высокому искусству…
— Брось! Неужели думаешь, что любая потаскушка, которая позировала великому художнику, считала, что приобщается к высокому искусству? Хрен! Она думала о деньгах, которые заработает, демонстрируя свои сиськи и pizdu идиоту с красками, думала о жратве, которую купит после сеанса. Ну, может, ей хотелось, чтобы позированием дело не закончилось, и великий художник приобщил бы ее к высокому искусству более традиционным способом где-нибудь на кушетке или на полу.
Отхлебываю льдистого, раздумываю над внезапно вырвавшейся мыслью.
— И ты тоже хотела, что бы мэтр отъебал тебя, как Пушкин Анну Керн!
— Ничего я не хотела…
Глотаю еще:
— Вот что скажу, подруга. Ничто так не портит женщину, как ожидание секса и стыд этих ожиданий!
— Ну-ну.
— Именно. Ждешь чего-то потрясающего… сатори… катарсис… А получаешь банальное семяизвержение во влагалище. В лучшем случае…
— А в худшем?
— Кулачок подружки в pizdu.
Танька вытирает лицо, тяжело приподнимается, садится, долго и жадно пьет. Отрывается, трясет головой, точно собака разбрызгивая капли.
— Ладно, чему бывать, того не миновать, — неуклюже стаскивает простыню, бросает на пол. Смотрит глазами трепетной лани, готовой к совокуплению. — Наверное, я действительно хочу этого… Возможно, все мои проблемы из-за скрытой гомосексуальности… Когда растешь в семье одиноких в третьем поколении женщин, трудно не стать лесбиянкой.
Молчу. Охреневаю. Льдистая муть заполняет голову. В мозгах — минус сорок. Уточняю:
— Тебя что — yebat'sya приспичило?
Лезет под стол — все так же неповоротливо. Возится, пыхтит, хватается за колени, раздвигает. Дальнейшее кроме истерического смеха ничего не вызывает. Больше смахивает на вылизывание пустой плошки голодным и слюнявым догом. Зоофилки бы протащились. Непрофессионализм. Вот что губит хорошие начинания — непрофессионализм.
Всякий глубокий ум нуждается в маске, — более того, вокруг всякого глубокого ума постепенно вырастает маска, благодаря всегда фальшивому, именно, плоскому толкованию каждого его слова, каждого шага, каждого подаваемого им признака жизни… На что же тогда обречены посредственности? Не на маску, а на полностью фальшивую жизнь, которую приходится толковать плоско, иначе больше ни на что не останется времени…
