— Прекрасно… прекрасно… Я слышал, вы — художник?
— Да… — Танечка разрумянилась. Снять верх она категорически отказалась, поэтому приходится придерживать блузку, дабы она не попала в кадр. — Пытаюсь кое-что рисовать…
— Замечательно… великолепно… — срабатывания затвора похожи на похотливые прищелкивания языком. — Теперь попробуем другой ракурс… На бок… ножку немного отставьте… вот так… Замечательно… замечательно… Викуля, приготовьтесь…
Раздеваюсь, развешивая вещички на вешалке. Потею. То ли от софитов, то ли от смущения… Ха. Полина сидит в кресле и хмуро молчит.
— Что делать?
— Сюда, пожалуйста, — твердая рука истинного художника творит очередной шедевр — «Опытность и невинность». «Опытность» — ваша покорная слуга, а за «невинность» — Лярва. Выбритая промежность символизирует вожделение, страсть, она нависает над девственной вагиной, что еще стыдливо прячется за эфемерной защитой курчавых волос, но уже готова отдаться откровению лесбийской любви. Так объяснил свою концепцию мэтр, что безмерно успокаивает, конечно.
Лежу на Таньке, неожиданно возбуждаюсь. Подчиняюсь командам — приподняться, опуститься, прижаться, плотнее, еще плотнее…
— Ты зачем блузку не сняла? — шепчу Лярве на ушко.
— Не возбуждайся, — шипит Танька. Глаза зажмурены.
— Ты разве не чувствуешь, как соприкасаются наши…?
— Это — искусство, — цедит Лярва. — Не обольщайся.
— После такого искусства нормальные гетеросексуалки становятся лесбиянками.
— И не надейся.
— Это ты себе говоришь?
— Замолчи…
— Представляешь, как было бы здорово, если бы и наши груди сейчас терлись друг об друга?
— Девочки, девочки, работаем, работаем!
Перемещаемся. Теперь «опытность» и «невинность» на одном уровне, то бишь располагаемся на боку, раздвигая пальчиками друг дружку.
— После такого ты просто обязана жениться, — сообщаю Таньке. — Или выйдти замуж.
— Ты куда лезешь? — возмущается шепотом подружка.
— А ты вся промокла… Извращенка…
— Это я вспотела, — оправдывается. — А извращенка — ты!
— Что?! Ну, конечно, посредственности всегда стараются выискать у великого человека нечто низменное и поверхностное…
— Это кто здесь великий? — шепчет Танька. Капельки пота проступают на теле плотной сеткой. — Ты… ты… ты вообще лишь глина в руках подлинного художника!
— Посмотрим как ты взвоешь, если этот подлинный художник потребует засунуть туда руку, — злорадствую. — Хотя иные извращенки от фистинга бурно кончают.
— А теперь финальный кадр — «Взаимопроникновение»! Таня, вы не будете возражать, если Викуля проникнет в вас кулачком?
