– Что это? – удивленно спросила Ржевская, сдвинув очки на нос.
– Не знаю, – хрипло пробормотала Катя. Потом наконец поняла и хлопнула себя по лбу: – Ох, ты, Господи, это же мой мобильник!
Она вскочила с кресла, на цыпочках – пол был холодный – скользнула к сумке, висевшей на «рогатой» вешалке. Извлекла надрывающуюся трубку.
– Алло! – крикнула Катя, но телефон продолжал звонить. – Вот черт, как же это включается? – Нашла нужную кнопку. – Алло...
– Катя?
– Да.
– Это Андрей Богданов. Привет. Не отвлекаю?
– Добрый вечер. Нет, не отвлекаете. То есть не отвлекаешь...
– Я вот по какому вопросу. Я тут кое-что выяснил. Насчет Юльки. Кое-что важное. Алло, ты слушаешь?
– Да, да, я слушаю, – затаив дыхание, ответила Катя.
– Понимаешь, о чем я?
– Ага, – тупо произнесла Катя и кивнула, как будто Андрей мог ее видеть.
– Я сейчас в командировку уезжаю, на пару-тройку дней. Просто позвонил, чтобы ты знала. Вернусь, расскажу. Хорошо?
– Хорошо. – Катя отключилась.
– Это, случайно, не тот симпатичный следователь звонил? – лукаво прищурилась Ржевская, глядя на Катю поверх очков. Совсем как Елена Анатольевна.
– Нет, не он.
– Жаль, – мечтательно протянула Мабель Павловна, – такой приятный молодой человек, совсем как во времена моей молодости. Какие тогда мужчины были! Сейчас таких днем с огнем не сыщешь, – вздохнула она и махнула рукой. – А этот милый, интеллигентный, все про тебя выспрашивал. И красавец! Я так обрадовалась тогда. Решила, что вот наконец-то подходящий кавалер для нашей Катюши. Так точно не он?
– Точно, Мабель Павловна, – устало улыбнулась Катя.
Тут ожила трансляция и трескучим голосом оповестила об окончании спектакля.
На улице заметно похолодало, с неба валила снежная крупа вперемежку с острыми струями дождя. Лужи покрылись ледяной коркой, тротуары превратились в каток.
Проклиная высокие каблуки, Катя скользила от автобусной остановки к дому. Она устала, продрогла и страшно хотела есть. Мамины блинчики, единственное блюдо, побывавшее в желудке за длинный день, казались верхом кулинарного искусства.
У подъезда толпилась стайка подростков. В расстегнутых куртках, с синими от холода лицами. Скрюченные пальцы намертво примерзли к пивным бутылкам.
В лифте некуда было ступить из-за кучи мусора. Катя брезгливо раздвинула его ногами, нажала кнопку. Открыв дверь квартиры, она скинула дубленку, ненавистные сапоги и... застыла. Что-то было не так...
В воздухе витал болезненно знакомый, но уже почти забытый запах. Смесь мужского одеколона и табака. Сердце забилось, как безумное, в висках застучало.
