– …Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать…
Невозможно, чтобы мы промахнулись на таком близком расстоянии.
– …Шестнадцать…
Что-то определенно было не так. И я нашел что! Я забыл изменить увеличение перископа! В тот же момент глухая детонация. Трижды ура! Рыбка приплыла! Осторожно подняли перископ. Слепящий свет и огромный столб пламени вздымались к небу из трюма танкера. Два эсминца летели к нам.
– Внимание, эсминцы! – прокричал я.
Первые глубинные бомбы уже рвались в море с оглушающим звуком. Мы почувствовали сотрясение корабля. Перископ опустили, и мы показали хвост. Сначала мертвая пауза, потом ближе вторая серия бомб. Казалось, лодка лежит в кулаке великана и он трясет ее туда и сюда. Затем снова молчание. Сквозь стрельбу мы могли слышать винты приближающихся эсминцев, звук, треплющий нервы. Затем еще одна серия бомб. В этот раз невидимый кулак стукнул нас пугающим ударом. Разбились стекла, некоторые лампы взорвались, нас окружил мрачный полусвет. Приборы дико подпрыгнули, крепления полетели. Лодка закачалась, как сбитый с ног боксер. Перекрывая все это, послышался спокойный голос Весселя:
– Доложите о повреждениях в центральный пост!
С постов пришли ответы:
– На корме три лампы разбиты.
– На носу два манометра испорчены, разбито несколько ламп.
– Радиорубка. Свет перегорел, использую аварийный.
Потом послышался звук, как будто морской лев выдул воздух, и голос с центрального поста:
– Черт побери, мы выбрались!
Мы выбирались. Шум следующей серии бомб оказался далеко за нами. Вдруг впереди послышался звук детонации, будто сталь разламывали на части. Мы медленно подняли перископ. Была темная ночь. На темном небе поднимался огромный купол огня длиной тысячу пятьсот и высотой триста футов. Танкер горел, рассыпая горящие части по морю. Мысль о людях в этом пылающем аду на мгновение пришла мне в голову, и я поежился.
Мы получили приказ препятствовать высадке английских войск и несколько дней крейсировали около Нарвика. Апрельским днем мы вошли в фиорд. День был ясный, солнце сияло на бледно-голубом небе, снежные вершины блестели. Мы осторожно продвигались по фиорду. По обе стороны отвесные стены скал в несколько сотен футов высотой почти вертикально спускались в море. Перед нами лежал узкий фарватер, темный и спокойный. Это было очень неудобно, потому что в любой момент могли появиться вражеские самолеты, а в такой прозрачной воде мы будем видны и на большой глубине. Любая расщелина в скале могла скрывать врага, готового наброситься и уничтожить нас, как и мы готовы уничтожить его. Каждый дом и каждая улица таили опасность, поскольку в это время позиция Норвегии еще не определилась. Мы стояли на мостике и внимательно осматривали в бинокли небо, море и землю. Увидев маленькое поселение из крошечных коричневых хижин, лепившихся на склоне холма, мы ушли на перископную глубину. Когда мы снова поднялись, была ночь, светлая летняя ночь в Норвегии, когда цвета исчезают, но контуры остаются четкими. Лодка медленно огибала мыс. Перед нами, едва ли не в двухстах метрах, стоял на якоре военный корабль, четко вырисовывающийся на белом снегу холмов. Это был английский крейсер 7–8 тысяч тонн водоизмещением. Я сразу приготовился к атаке. Мы уже заканчивали патрулирование, и в носовом аппарате оставалась только одна торпеда. Только один выстрел, и просто необходимо попасть.
