Росс поднял пакет и поднес его ближе к свету. Пустые медные гильзы зазвенели. Он расстегнул пакет и высыпал его содержимое на ладонь: гильзы от этих смертоносных патронов были почти невесомы. И почему-то в царапинах.
— Их что, уже раньше использовали?
— Профессионалы сами набивают гильзы. Тут все по второму разу.
Шесть гильз были одинаковые — медные. Седьмая — черная.
— В чем дело? — заинтересовался Росс.
— Калибр тот же самый, это не чистая медь, а сплав,— пояснил Саммерс.— При стрельбе самодельными патронами это встречается довольно часто.
— А что же вы нам скажете? — нетерпеливо спросил Манкузо.
Саммерс взял свою записную книжку и, присев на край стола, начал ее листать.
— Я производил вскрытие трупа Мартинеса. Вас это интересует?
— Да пошел он к едреной матери,— буркнул Манкузо.— Ну тюкнули парня, ну умер. Подумаешь тоже…
— Но он бы и так умер.
— То есть как это? — изумился Росс.
— У полковника Мартинеса был СПИД!
Росс перестал писать.
Прямо над его ухом Манкузо брякнул:
— Значит, он педик. Там у них таких полно.
— Но он был женат. У него трое…— Саммерс полистал книжку, вздохнул и, покачав головой, уточнил:— Нет, четверо детишек.
— Ну и что, значит, он работал и задом и передом.
— Но он был набожным католиком. Каждый день молился.
Манкузо поднялся со стула.
— Послушайте, док[13], все эти херувимчики только тем и занимаются…
Саммерс положил записную книжку на стол.
— Вы, Манкузо, просто подонок! Подозреваете человека, который…
Манкузо пожал плечами, поправил галстук.
— Куда это вы клоните, док? — Росс насторожился.
— Два дня назад этот полковник был в госпитале "Уолтер Рид" на обследовании. Полном обследовании. Как положено военнослужащим. Сердце, кровь — словом, все… И вот вчера его душа отлетает на небо.
— Ну и?…
Саммерс снял очки.
— В понедельник анализ показал, что СПИДа у него нет. А во вторник — что есть. Тут может быть только одно объяснение.
— Ну и?…
— Кто-то там в госпитале впрыснул ему зараженную кровь.
Наступило продолжительное молчание.
— Ловко сработано,— буркнул Манкузо.
12.10
Терри чувствовал себя уже лучше. Руки перестали дрожать, зрение прояснилось. Он сидел на кровати, подложив под голову подушки, и, водрузив очки на кончик носа, перебирал груду лежавших перед ним на одеяле телеграмм. Рядом с ним сидела Салли, положив свой желтый блокнот на край кровати. Она пыталась разобрать сделанные сю же самой стенографические записи, но не могла.
— Прошу прощения. Этот сенатор… Фултон или Фулам?
