— К тётке иди.
— Она у меня сейчас в деревне, а я в землянку пока других пустил.
— Да, Тимофей Сергеевич, а как же, правда, спать-то парнишке? — вдруг спросил сиплый. — Вот не предусмотрели мы его.
— Попался, — усмехнулся тенор. — Пускай к парторгу идёт. Он у нас квартиры распределяет.
— К Матвею Никитичу сейчас уже поздно. Спит, наверное, — сказал сиплый. — Ты вот что, парнишка, иди-ка на Синичкину улицу, найдёшь там мазанку, дом тридцать восемь, и спроси тётю Фросю. Она моя жена. Скажешь, что я тебя прислал. Поспишь до утра, а там — хоть на день оставайся, хоть новую хату ищи.
— Тётей Фросей её зовут? — переспросил Афоня и насторожился: «Мы там дрова пилили! Она!»
— Ладно, — сказал он, — барахлишко только кое-какое возьму.
Он вытащил наружу свои вещи, оглядел трубу разок и вдруг что есть силы ударил по двери своей гирей. Доски с треском рассыпались…
В кабинет Матвея Никитича постучали.
— Войдите! — Парторг оторвался от газеты.
На пороге стоял Афоня. В правой руке он держал гирю, в левой — небольшой ящик, в котором что-то двигалось. Через плечо, как солдатская скатка, было перекинуто одеяло.
— Афоня? Да ты, никак, в поход собрался?! — удивлённо сказал Матвей Никитич.
— Я к вам. — Афоня поставил гирю и ящик. — Я о жизни хочу поговорить. Меня только что из трубы выселили.
— И тебе негде ночевать?
— Почему — негде? Я в трубу-то только на лето переехал. Я про другое хочу спросить. Как вы думаете, меня сейчас примут в ремесленное училище?
— Поступить туда хочешь?
— Хочу.
— А школа как же?
— А я всё равно инженером стану. В школе буду ли учиться или в ремесленном.
— А может быть, подумаешь?
— Я уже подумал и твёрдо решил. Мне давно туда хотелось. Только не знаю, примут ли сейчас: ведь набора ещё нет.
— А мы можем узнать. — Матвей Никитич снял телефонную трубку. — Алло! Дайте ремесленное… Это кто? Григоренко? Здравствуй, Рубцов говорит. Ты чего домой не идёшь? Тут к тебе хочет один паренёк поступить — Афанасий Завьялов. Как там, найдётся у тебя место? Он партизан, бойкий мальчишка… Работать? Работать он любит!.. Хорошо, спасибо. Я завтра его к тебе и пришлю. Ну, будь здоров! — Матвей Никитич щёлкнул Афоню по носу: — Всё в порядке! Ну, поговорили мы с тобой о жизни?..
В эту ночь Матвей Никитич уложил Афоню у себя в кабинете.
