Ёлка - Иосиф Ионович Дик

Гриша хотел повернуться на другой бок, чтобы поудобнее досмотреть интересный сон про автомобили, но вдруг, случайно взглянув в угол комнаты, замер от удивления. Он потёр глаза и поглядел на сестрёнку. Аня уже сидела на постели и тоже молча тёрла кулачком глаза.

— Анютка, ты меня видишь? — топотом, точно боясь кого-то вспугнуть, спросил Гриша.

— Кажется, вижу. А ты меня?

— Пошевельни рукой, тогда скажу.

Аня подняла руку и пошевелила пальцами.

— Ёлка! — закричал Гриша. — От неё лесом пахнет!

Ребята выскочили из кроватей и босиком подбежали к ёлке.

Размашистая, освещённая утренними лучами солнца, которые пробивались сквозь заиндевевшее окно, она казалась такой волшебной, что Аня побоялась до неё дотронуться.

И Гриша сначала оробел при виде стольких разноцветных флажков, блестящих коробочек, ярко-румяных яблок и золотых нитей, опутавших, как паутина, зелёные ветви. Но потом он оторвал одну иголочку и, уколов ею палец, радостно хихикнул:

— Колется! Давай, Анютка, и ты уколи!

Аня подставила пальчик. Гриша, уколов его, спросил:

— Правда, хорошо?

— Ага. И совсем не больно.

И, словно уже познакомившись с ёлкой, Аня обрадовалась:

— Смотри-ка, и свечки есть!

— А как же! Ёлка без свечей не бывает, — сказал Гриша, отбросив иголочку. — Помнишь, я тебе рассказывал, когда мы в метро прятались от бомб. Хочешь, мы сейчас зажжём?

— Не надо: дом загорится.

— Не загорится. Он каменный, — сказал Гриша и побежал на кухню за спичками.

Так вот она какая, настоящая ёлка! Аня осматривала её со всех сторон. На макушке, чуть не касаясь потолка, сверкала большая золотая звезда. Мохнатая маленькая обезьянка с выпученными глазами, вися на ниточке, раскинула в стороны руки, словно готовилась спрыгнуть на пол.

Давным-давно, когда ещё на Москву налетали немецкие самолёты, мама брала Аню и Гришу за руки и с ними бежала в метро. По движущейся лестнице они спускались глубоко под землю и ночевали в освещённых вагонах.

Гриша ничего не боялся. В своём вагоне он любил подскакивать на мягких пружинных сиденьях или уходил в другой поезд, стоявший через платформу, играть с чужими мальчишками в лото.

Аня, крепко обняв маму, почему-то всё время плакала. Её успокаивали, рассказывали сказки. Гриша, подходя, говорил:

— Эх ты, бояка! Самолётов забоялась! А на улице их уже десять штук сбили — мальчишки говорят. И ни одной фугаски не упало.

Но Аня продолжала плакать.

Однажды ночью, когда все уже кругом спали, Гриша, потеснее прижавшись к сестрёнке, прошептал на ухо: