Глава IX. Общественные доски
Витаха проснулся рано. Круглый будильник с никелированным звоночком показывал шесть. В полураскрытое окно, занавешенное марлей, смотрело солнце. Горячий лучик лежал на щеке матери. Она дышала ровно и спокойно. Морщинки на её лице не были уже такими глубокими, как вчера вечером.
Ей пора вставать, но Витаха всё медлит. Конечно, стоит ему только сказать: «Мама!» — и она сразу же проснётся, быстро оденется и возьмётся ещё до работы вытирать в комнате пыль, мыть посуду, оставшуюся после вчерашнего ужина, заправлять керосином примус. Но Витаха этого не хочет. Он разбудит её только минут за сорок до начала работы, чтобы она одно успела: одеться и позавтракать. Сейчас он встанет раньше её и вскипятит чай.
Мать чему-то улыбалась во сне, и на всём лице её лежала какая-то тихая радость.
Что она сейчас видит? Может быть, опять отца? Однажды она вот так улыбалась, а проснувшись, рассказала, что видела себя молодой и в свадебном платье. Они куда-то шли с отцом, а дорога была и не дорога, а светлый ручей, и по берегам росли красные цветы… Тогда у матери в глазах стояли слезы.
В бараке начинался рабочий день. За тонкими деревянными перегородками, оклеенными газетами, раздавались детские голоса. Каменщик Полещук, видимо уже сидя за столом, строго говорил своему сыну Миколке:
— Ты почему вчера опять допоздна читал? Мать не слушаешься? И так очки носишь, совсем глаза сломаешь…
В коридоре хлопали двери, на дворе разжигались печурки.
Витаха пощупал мускулы на руках, протёр уголки глаз и, вскочив с постели, налил в чайник воду.
Когда мама проснулась, стол был уже накрыт. Мария Фёдоровна быстро позавтракала и натянула на себя спецовку, взяла кепку с синими очками. Она была газосварщицей.
— Виташка, — сказала она, — сготовишь себе сегодня макароны, они в шкафу лежат. А будешь селёдку есть, нарежь луку и маслом её залей.
Она шершавой ладонью погладила Витаху по щеке, улыбнулась — большой стал сын — и ушла.
Первым к Витахе заглянул Миколка.
— Витаха, — сказал он, — а меня мать сегодня с вами не отпускает.
— Это почему?
— Она мыть меня хочет. Что делать?
— А ты тикай от неё! Повертись немножко дома, а потом незаметно и махни через забор.
— Миколка!.. — вдруг раздался на дворе протяжный женский голос. — Вода уже вскипела!..
— Во, опять кричит! — сказал Миколка. — Прямо спасенья нет!
Витаха выглянул в окно. Во дворе, стоя на кирпичах, грелся на костре бак с водой. Миколка подошёл к своей «бане», скидывая на ходу майку, и сел в корыто. Мать зачерпнула кружкой воду из бака и облила ему голову.
