— Ваши родители живут с вами?
— Нет. В другом городе.
— Вы их навещаете?
— Да, — проговорил фотограф, хотя это было неправдой. Он давно не навещал родителей. Хотя звонил им изредка.
— Извините, что так расспрашиваю. Просто безмерно рада, что нашла вас. Я непременно должна что-то сделать для вас. Скажите, что?
— Выпейте со мной чашку чая.
— С превеликой радостью. А когда?
— В любое удобное для вас время.
— Сегодня! А где?
— Пожалуй, у меня.
— Идет. А вы…
— Я живу один.
— Замечательно. А то, знаете, как бывает… жена спросит: «Эге, дорогой, кого это ты привел?!» И мне будет совсем неловко, хоть убейся.
* * *
Домик друга Литвинова находился в пяти минутах ходьбы от станции, в сосновом лесу. Дом был срублен в незапамятные времена, весь потемнел, но стоял еще крепко на земле, ничуть не скособочился как другие дома по соседству. Он достал ключ из кармана, отпер дверь. Гостья с интересом оглядела комнату, где посредине стояла русская печь. За сутки Дмитрий кидал в печь четыре увесистых полена, утром и вечером, — этому его обучил Литвинов, — и в доме было тепло. Дымоход обогревал и верхнюю комнату. Алина из любопытства сходила и наверх, потом сняла куртку, принялась готовить еду. Газа здесь не было, Ли-Маров пользовался электрической плиткой. Воду он брал из колодца во дворе. Из съестных припасов у него еще оставалось ведра два картошки, банка маринованных грибов и полкоробки вермишели. Зато всевозможного варенья и компота в стеклянных банках было в погребе целая батарея. Он полез за банкой в погреб, нашел там и давно подзабытый, покрытый паутиной, бутыль, плотно закрученный пробкой, где еще пребывало грамм триста-четыреста самогона. Фотограф не знал, как отнесется к находке Алина, и оставил бутыль на месте, потому что они все же условились пить чай. Сам Дмитрий никогда не пил спиртное один. Последний раз он «раздавил» две бутылки вина «Киндзмараули» с Толиком Литвиновым, накануне его отъезда в Украину. С тех пор не было никакого повода. Так что самогон мог благополучно пролежать в погребе еще сто лет.
Алина пожарила картошку и сварила вермишель. Сгодились и грибы. Все это они отнесли наверх. Сели за стол.
— Ну вот, — сказала гостья, — значит, вы здесь живете. Ничего домик, жить можно. Давайте, пробуйте, что я тут сварганила.
— Очень вкусно, — похвалил Ли-Маров, — ничего подобного я не догадался бы приготовить.
Где-то посредине трапезы он осторожно заметил про самогон в погребе.
— И вы до сих пор молчали?! — воскликнула с веселым смехом Алина. — Несите же его скорей сюда!
