Он часто произносил общие слова о возможности использования в военных целях атомной энергии, но в моем присутствии никогда не велось разговоров о ближайшей перспективе создания Германией атомной бомбы. Он умел хранить большие секреты так, чтобы из его молчания нельзя было сделать никаких выводов. Но сегодня мы знаем, что у Германии бомбы не было.
В последний год войны Гитлер понял, что конечная причина всех его поражений заключается в недооценке значения военно-воздушных сил в современной войне. Он упрекал не только Геринга, но и себя за то, что раньше не уделял должного внимания развитию люфтваффе. Но уже было поздно; слишком долго он игнорировал нелюбимую авиацию.
Гитлер понимал, какие ужасные разрушения несут городам Германии яростные бомбардировки противника. Он знал об ужасных страданиях и героической, невероятной стойкости немецкого народа. Однако он, который в годы удачи и всенародных восхвалений немало времени провел среди народа, за все годы несчастий ни разу не посетил ни одного разбомбленного немецкого города, чтобы утешить страдающих людей. Его часто просили сделать это, но он всегда отказывался под предлогом занятости военными делами. Я расскажу об одном случае, типичном для него.
В 1943 году после первой ужасной бомбардировки моего родного города Эссена я поехал туда. Перед отъездом за завтраком я рассказал Гитлеру о предстоящей поездке. Я надеялся, что он попросит передать многострадальным жителям города Круппа слова ободрения и поддержки. Он проигнорировал мою информацию, словно не услышав ее. После возвращения из Эссена я попробовал рассказать ему о своих впечатлениях. За завтраком мне не удалось вовлечь его в разговор на эту тему. Тогда я прошел за ним в приемную, надеясь поделиться впечатлениями и рассказать о настроении жителей Эссена. Заметив меня за спиной, он, не дав мне и рта раскрыть, вдруг разразился почти оскорбительной репликой по поводу какой-то нелепой, незначительной заметки в газете, а потом быстро скрылся в своей комнате. Было ясно, что он все тщательно продумал и нашел подходящий момент, чтобы оборвать меня. Просто он не хотел слушать мои рассказы об ужасных последствиях бомбардировок городов Рура.
Гитлер не хотел видеть, как страдает народ Германии. Он не мог вынести невысказанных упреков людей в том, что вверг их в ужасающую нищету. Он чувствовал себя ответственным за народ, потому что был его лидером, но у него не было сил изменить ситуацию. Темная сторона его натуры, все больше выплывающая наружу среди ужаса разрушительных бомбардировок, отчуждала его от народа, так же как много лет назад светлая сторона его двойственного характера сблизила его с ним.
