Образ жизни | страница 21
К ней я так прикипел, привык.
Мой родной — лишь русский язык,
А другой не освоить вновь,
Как из жил не выпустить кровь.
Эх, едрит твою разъедрит,
Переломанный мой иврит,
Или даже какой иной —
Лишь от русского я хмельной.
И по-русски поют мозги.
Повзрослели чада мои,
Нарожали кучу внучат.
Стал я сыт и почти богат.
День сегодняшний увидать,
Жаль, не могут отец и мать.
Жизнь наладилась, наконец.
Жаль, что ей и самой конец.
Белый налив
Вместе с годами уплыло,
В дальней исчезло дали:
Ах, как давно это было —
Яблоко белый налив!
Радостей стало негусто —
Всё-таки, надобно жить.
Незабываемым хрустом
Зубы не освежить.
Май откатился куда-то,
Стужа грядёт декабря,
Льдистою глыбой горбатой
На горизонте горя.
Снежная пыль оседает,
И облетела листва,
Но молодыми садами
Жёлтая бредит трава.
Кое-что всё же осталось
Даже на этой мели,
Но что-то давно не встречалось
Мне яблочко — белый налив.
Воспоминание о празднике
Юноша при пиджаке и галстуке,
Под червоным знаменем стою.
Что-то очень бодрое, горластое,
Что-то очень звонкое пою.
Духовой оркестр надрывается,
И горилка льётся, как вода.
А всё вместе это называется
«Светлый праздник мира и труда»
Банты кумачовые повязаны,
И вожди с портретов шлют привет.
Порошком зубным с утра намазана
Парусина праздничных штиблет.
Барабаны, как чумные, бухают,
И плывут бутылки по рукам.
Даже сам парторг в стаканы булькает,
Как перед атакой штрафникам.
И шагаю я в колонне пьяненькой,
Ошалелый, глупый, молодой.
…Это навсегда застряло в памяти —
Время между счастьем и бедой.
В том августе…
Зиночке
В твоём животе наш ребёнок живёт,
И пахнет божественно круглый живот,
А волосы пахнут ромашкой.
В том августе так полыхала гроза!
Восторг и тревога в небесных глазах
Твоих. Даже делалось страшно.
Мы вечером плыли по тихой реке —
И молния вспыхнула вдруг вдалеке,
Стремительно к нам приближаясь.
Мы чуть было не потеряли весло,
И к берегу нас на волне принесло.
А ты животом прижималась
Ко мне.
Я почувствовал это спиной —
Какая отныне забота со мной,
Какая серьёзная ноша.
Что это отныне — судьба и семья,
И если опорою буду не я,
То кто же!
С тех пор пролетели не дни, а года,
И десятилетия. Но всегда
Нести эту ношу не тяжко,
Поскольку тот запах со мною живёт:
Как пахнет божественно круглый живот,
И волосы пахнут ромашкой!
* * *
Мне отрадно этой мыслью греться:
Вот билет на теплоход возьму —
Прикачу в осеннюю Одессу.
Просто так — в Одессу, ни к кому.
Несколько глотков степного ветра
Мне напомнят ту, иную жизнь.
И ещё сто двадцать километров
По разбитой трассе потрястись.