— Понял, как не понять.
— Вопросы пока не задавай. Присматривайся к местности, обстановке и запоминай.
— Есть присматриваться и запоминать, — ответил я машинально и еще не мог представить, что от меня требовалось. Вернее, все хорошо представил, но не мог понять, как можно на такое решиться. В полном смятении шел за подполковником, оба молчали.
Дошли до стоянки нашей машины. В этот момент начали рваться бомбы над переправой. Из пике выходили «юнкерсы». Стали стрелять наши зенитки. Раздались автоматные очереди.
— Сегодня. Сегодня ночью или никогда, — сказал себе Иванов.
Мы срочно отправились в расположение нашей группы. Решили набрать раненых из какого-то лечебного учреждения и разместить на наши машины. И на часть нашего личного состава наложить повязки и шины — имитировать раненых. Спросил у комиссара, найдет ли красные чернила. Тот ответил, что есть одна бутылка.
— Отдать ее доктору.
Выделили мне в помощь двух человек и с наступлением темноты велели начать перевязки. Между машин отгородил уголок брезентом, и к концу дня каждый командир взвода, отделения по очереди приводили ко мне красноармейцев, и я стал их бинтовать, накладывать шины, подручные средства. Выложил все свои знания по десмургии — правилам наложения повязок. Вокруг стоял смех, шутили друг над другом.
Командир роты и комиссар неоднократно подходили и требовали серьезности, предупреждали, чтобы на переправе стонали, имитировали настоящих раненых. Выделили свыше десятка машин и летучек, в которые планировалось разместить настоящих раненых. Иванов посадил меня в свою бортовую машину, и этой колонной отправились за настоящими ранеными. Долго искать не пришлось. Днем видели пункты сбора раненых. Подъехали к одному из них, нашли начальника, и Иванов сказал ему, что часть наша идет на переправу и обязали нас захватить с собой раненых. Начальник обрадовался нам. Раненых погрузили на машины и в летучки, мне выдали на них эвакуационные карты — карты передового района, для передачи лечебному учреждению, куда они будут сданы. И мы вернулись в свое расположение. Догрузили к ним часть наших «раненых». Остальных погрузили на оставшиеся машины. Это произошло уже поздно вечером. Перестроили колонну и двинулись в направлении переправы. Нас пропустили через первый и второй пункт оцепления. Пропуском были раненые. Стояла непроглядная темень. Проверяли машины фонарями. Район причала — берег, территория вокруг подвергались периодически беспорядочному артиллерийскому и минометному обстрелу. На третьем пункте оцепления машины наши долго держали. Вызывали подполковника Иванова к коменданту переправы, сильно ругали, грозили передать трибуналу, что влезли на переправу вне очереди. Вернуть обратно колонну по узкой насыпи было невозможно и сбросить машины с ранеными с дороги, как это сделали с одной машиной накануне днем, не посмели.
