- Могли бы и за руль схватить, падлы, - ненавидяще произнесла куча. Она зашевелилась, и из нее показалась всклокоченная, вся в кровавых ссадинах Вадичкина голова.
- Сам-то чего не тормозил? - испытывая неловкость, Антон вытянул Непомнящего наружу.
- А нету там тормозов! Нету! - окрысился тот. Он увидел бабу Груню, страдальчески разглядывающую смятое в элипс велосипедное колесо, и повторил - уже душевнее. - Ну, не было.
Старушка молча ткнула в ручной тормоз.
- Так то на руле. Для тех, у кого руки есть.
Вадичка поморщился, выдернул из ягодицы саднящую щепку, осторожно охлопал пазуху и, веселея, извлек целехонькую бутылку портвешка:
- Не робей, баба Грунь. Я уж решил сразу, чтоб потом опять не гонять. А так как раз до утра, глядишь, и дотянем.
Присмиревшая баба Груня медленно осела на приступочек.
* Часа через два, отбросив в сторону шестую по счету опорожненную "бомбу", грузно поднялся Листопад.
- Кончай перекур. За работу! - объявил он, ухватившись за прислоненный к стене топор.
Вздыхавшая в кухонке баба Груня встрепенулась, метнулась к порогу, пытаясь перегородить собой выход:
- Не пущу! Христом Богом, прошу: охолони! Ну не надо же!
- Надо, - Листопад плавным, сыновним движением отстранил трепыхающуюся старушку.- Я, баба Грунь, такой человек, шо пообещал, не забываю, - делу время! А если кто мешать вздумает, так я его самого покрошу.
Он вышел.
Всплеснув ручонками, выскочила следом баба Груня.
Стук топора и крик ужаса слились воедино.
Вадичка выглянул в окошко.
- Крыльцо рубит, - равнодушно сообщил он, отчаянно икая. - Классно подсекает. Сначала перила рухнут, потом - козырек. Одно слово - русак. Широкая натура. И я русак! - голос его задрожал от внезапно нахлынувшей обиды. - Вот Листопадина меня презреньем гнобит. А я, может, больше других от самого себя страдаю. Я, может, человечество возлюбить желаю! И не могу. Вроде, совсем изготовлюсь. А присмотрюсь - не за что. Или подлец на подлеце, или такие холуи, вроде как те, что вокруг папаши моего, что пробы ставить негде. Ну, недостойны. А я праздника жажду! Цыган желаю! Патриархальности. Чтоб кровь заиграла! - выкрикнул надрывно Вадичка, упал головой о стол и шумно зарыдал, сморкаясь исподтишка в скатерть.
Ключевое слово "заиграла" заставило Антона встрепенуться. "Сегодня же "Динамо" Киев на Кубок чемпионов играет", - вспышкой пронеслось в его мозгу.
Натянув на ходу телогрейку, он выскочил из избы. На порубленных ступенях сидел, облокотившись подбородком на обух топора, тяжко задумавшийся Листопад. Примостившаяся рядком баба Груня сострадательно оглаживала его по буйной головушке.
