Гаррет забил шары с номерами четырнадцать и двенадцать, потом его везение кончилось, и он промахнулся, но оставил белый мяч вплотную к бортику стола, и Билли очень трудно было найти возможность сделать приличный удар.
И все-таки Билли умудрился забить шар, номер семь, потом номер пять и один. Гаррет заметно забеспокоился, а Билли промахнулся. Гаррет заржал, снова обретя уверенность. Он не знал и ни за что не догадался бы, что Билли просто усыпляет его бдительность.
Гаррет аккуратно забил шар номер десять, отошел к стойке, попросил Майка разменять его деньги и купил себе еще банку кока-колы. Билли подождал, пока Гаррет откроет банку, забил три последних шара и сыграл шар номер восемь от борта так, что он подкатился к лузе, завис над ней и стоял так секунду или две, дразня и мучая соперника, прежде чем звучно упасть.
Игра была окончена.
Гаррет, шут гороховый, набрал полный рот пены от кока-колы и плюнул на неоновую лампу так, что она зашипела. Майк посмотрел на него, оторвав взгляд от газеты, нахмурился, но промолчал, потому что не знал, что случилось, и не хотел выглядеть дураком.
— Ставь шары, — сказал Билли.
Во время второй игры Пони снова подошел к их столу. Приблизившись вплотную так, что Билли мог сосчитать его ресницы, он сказал:
— Я слышал, тебе нужен ствол.
— Дерева, что ли?
— Нет, пистолета большого калибра. Знаешь, такая штука: наставишь ее на кого-нибудь, нажмешь на спуск, и получается очень громкий звук. Пиф-паф.
— И что потом?
— А потом соседская собака тебе больше не действует на нервы.
Гаррет стоял по другую сторону стола, внимательно изучая расположение шаров, и совершенно не слушал их разговор. Билли это было на руку.
— И что ты мне принес?
— Кольт «питон», — ответил Пони. — Нравится название «питон»? Могучая штука. Патроны «магнум», триста пятьдесят седьмые. Новый, только из коробки, ни разу не стрелял. Ствол короткий, как у тебя это самое. Так что можно носить с собой — никто не заметит.
— Сколько?
— Триста пятьдесят семь долларов, — не моргнув глазом, сказал Пони.
Билли холодно взглянул на него. По телефону они договаривались о цене в триста долларов. Пони неожиданно накинул еще пятьдесят семь. Возможно, это была компенсация, так сказать, за моральный ущерб: он снизошел до того, что сам подошел к Билли, сам заговорил о деле.
— Сыграть со мной не хочешь?
— Я же видел, как ты играешь, Билли, — Пони покачал головой, — это единственная вещь на свете, которую ты делаешь лучше меня.
