Сверху на двери выжжена надпись:
Хоть без ноги, но я живой,
Уехал к Одеру домой.
— Уничтожить! — поморщившись, приказал Кайфер.
Вошли в полевой госпиталь. Кайфера встретил дежурный врач, полный, с выпяченным подбородком, тот самый, который осматривал прострелянную руку Даутенфельса. Кайфер бегло осмотрел раненых и спросил врача:
— Почему у всех ранения в руку?
— Это отделение с лёгкими ранениями, господин генерал… напротив — тяжёлое отделение…
Кайфер остановился около последней койки справа. Раненый вскочил перед генералом, опустил руки по швам.
— Больно? — спросил его Кайфер.
— Уже зажило, господин генерал, — бойко ответил тот и, осмелев, добавил: — Жалко, уходим отсюда, я бы не одному русскому поломал когти.
— Молодец! Ты настоящий солдат Великой Германии! Давно в армии?
— С 1936 года, господин генерал. Воевал в Польше, Франции, Норвегии, а здесь, чёрт возьми, не успел приехать, ранили.
— Откуда «не успели приехать»?
— С юга Норвегии, месяц назад.
— У вас бодрый дух, который в госпитале может прокиснуть. Ваше место на передовой.
Врач принёс стул, услужливо поставил его около генерала.
— Вы чем расстроены? — спросил Кайфер молодого солдата на соседней койке и, увидев в его руке конверт, пошутил: — Жена изменила.
— Я не женат, — раненый вынул из конверта письмо и прочитал: «Спрятаться некуда… Город в развалинах. Фугасная бомба ночью попала в ваш дом. Отца с матерью не нашли…»
— Будьте мужчиной, — не дослушал Кайфер, увидя задрожавший в руке раненого солдата лист письма. — Кровь, пролитая за Великую Германию, будет отомщена…
В коридоре Кайфер подозвал врача.
— Всех до одного, кто может держать оружие, выписать в части, тяжело раненых — в тылы. Открыли богадельню, — недовольно пробурчал он и, не заходя в другие палаты, вышел из госпиталя.
Врач пожал плечами и остался на пороге.
Генерал и адъютант шли по горной тропе. Кайфер вспомнил тотальную мобилизацию в Германии и решил срочно провести её в дивизии: сократить комендантские взводы, хозяйственные подразделения, поставить в строи всех, кого только можно. «Всех на передовую. Всех, всех… Держать фронт до последнего солдата», — решил Кайфер.
Зимбель молча шёл рядом, думая о чём-то своём.
Вошли в офицерскую землянку опорного участка.
— Хайль, Гитлер! — скороговоркой выкрикнул Кайфер с порога, увидя вытянувшихся перед ним офицеров. — Как живёте, воюете, господа? — Генералу хотелось показать себя сейчас приветливым и радушным. Ведь вместе с этими офицерами ему предстояло пережить то страшное и тяжёлое, к чему готовилась в эти дни вся 20-я Лапландская армия.
