— Молчал бы уж лучше,— Алексей поводит в его сторону отчужденным взглядом.— Борис, кинь сигарету.
— Вообще-то Алешка прав,— не сразу отзывается Лукин. Мыслями он сейчас где-то далеко. И вдруг соглашается: — Ладно. Все равно — ни работы, ни развлечения.
Серега гремит коробком, достает три спички, головку одной обламывает.
— Граждане, прошу. От судьбы не уйдешь, как говорила знакомая цыганка.
Обломанная спичка достается ему самому. Борис насмешливо фыркает, бригадир покачивает головою.
— «Мне отмщение, и аз воздам»,— насмешливо произнес Алексей.
— Чего, чего?
— Ничего. Эпиграф к «Анне Карениной». Проходил, что такое эпиграф?
Алексей встает, идет к умывальнику.
— Катись ты, знаешь...— Серега становится на колени, разыскивает что-под кроватью.— За Библию иди вон с Маркелом потолкуй. Поймете друг друга.
— Еще бы,— отфыркиваясь от струи воды, соглашается Алексей.— Маркел дело знает. Он мокнет — так хоть что-то получит. А ты свои отнесешь.
— Ла-адно.— Серега натягивает сапоги и обеими ладонями приглаживает снизу вверх голенища.— Испугал ерша водичкой... Рокан бы сейчас. Рыбацкий, как у нас на Каспии.
— А ты что, и на Каспий успел? — искренне удивляется Алексей.
— Привет! Без малого шесть месяцев на СРТ ходил.
— И в каких же чинах-званиях? — интересуется Лукин.
— А ни в каких. Рядовой, необученный. Правда, потом повысили: вожаковым сделали. Растут люди!
— Вожаковой — это вроде бригадира?
— Серость! Не скажи при ком. Вожак — это трос, который ведет сеть, понял? А вожаковой — кто укладывает его в таком специальном трюме. — Он ухмыляется. — Вот где, братцы мои, житуха была!
— Легкая работенка?
— Попробовал бы! Хребтовая, до посинения. Бывало, рыба пойдет — на палубе, верите, столпотворение! Стоишь, до пупа в слизи,— душу выворачивает. По палубе, как по катку ходишь: того и гляди, ноги разъедутся... А она все идет и идет, рыба-то. Гребешь ее, гребешь, все равно, окаянная, не убывает. Верите — нет: до кубрика, бывало, только что не на четвереньках добираемся. Попадаем в ящики — стреляй, не проснемся...
— Это и есть житуха?
— Зато! — Серега поднимает палец.— Зато в остальное время — ты сам себе заглавный человек! Хоть кино смотри, хошь мечтай, хошь бабам письма сочиняй.
— Тебя послушать...— насмешливо замечает Лукин.
Серега невозмутим.
— А что? На берег сойдешь — бат-тюшки мои, золотая мечта в полосочку! Валюта в кармане похрустывает. Швейцар дверь перед тобой распахивает. Кожанку с плеча подхватывает. А тебе хоть бы что! Мы, мол, и не такое видывали.— Серега смешливо дергает носом.— Официанты навстречу бегут: пожалте, Сергей Степаныч. Милости просим, Сергей Степаныч!..
