«Верховному главнокомандующему всех войск Маньчжурии, Князю VI степени, господину Ишаню
Высокочтимый и достопочтенный князь!
Во время кратковременного пребывания в Айгуне (Сахалин Ула-Хотоне) господин Бес-ту-шин со своими спутниками был принят местной администрацией. Господин амбань Джераминга не удостоил своим присутствием человека с темным прошлым и не совсем выясненным настоящим положением. К сожалению, мейреп-джангин Хуцумба не очень хорошо вел беседу, из-за чего не удалось глубже узнать отношение Муравьева к адмиралу Пу-тя-тин, новые данные о господине Бес-ту-шине, кроме того, что он живет в Селенгинске и занимается производством тарантасов. Судя по всему, он человек довольно набожный: часто повторяет „О господи ты боже мой!“, что примерно соответствует заклинанию „Ом мани падме хум!“.
Обладая прекрасной зрительной памятью, господин Бес-ту-шин узнал меня. Неверно утверждение, будто все восточные люди для русских — на одно лицо, наподобие того, как для нас — их лица одинаковы.
На сей раз я еще больше склоняюсь к мнению, что и нынешний караван не представляет угрозы для Срединной империи. Однако есть опасения иного рода: низшие сословия всячески стремятся к сближению с русскими. Головные баржи были хорошо приняты жителями Татыгира. По моему приказу фунде-бошко Найбао был допрошен с пристрастием. Он заявил, что отнюдь не способствовал хорошему приему русских и что они специально напоили его, в чем я весьма сомневаюсь: Най* бао известен как обжора и пьяница. Многие торговцы Татыгира и других селений научились изъясняться на этом ужасном по произношению языке.
Подарок — большая свинья, преподнесенная русским, вызвал у них странную реакцию, суть которой выяснить пока не удалось.
К сему преданный Вам до последнего ногтя
Юй Цзечин.
Айгун (Сахалин Ула-Хотон),
июля 19 дня полной луны,
1857 года — года железной змеи».
«СОБИРАЙТЕСЬ, МЕЛКА ЧЕРНЯДЬ…»
Яркое солнце заливало берега и гладь Амура. Арсыган и Джумига сели на головные баржи и повели их по лабиринту проток. Фунде-бошко Найбао снова лег спать. Вид у него после Айгуна был еще более жалкий, видно, влетело за что-то от начальства.
— А фунде-бошко — мелкая сошка, — усмехнулся Чурин.
— В Айгуне — медиа вошка, а в Татыгире — царь и бог, — сказал Павел.
Бестужев сел под навес в центре баржи. Перед глазами все стояли толпы маньчжуров и войско амбаия. При всей отдаленности и различии обстоятельств и времени почему-то вспомнились толпы народа и царская гвардия на Сенатской площади. И там и тут для власть имущих народ — презренная чернь, безропотная чернядь, черпая кость. Но по какому праву их называют так? Придет ли время, когда эти слова исчезнут из лексикона? И так ли уж безмолвна чернь у них и у нас? Вон как сотрясается Китай от восстания тайпинов. Богдыхан боится их не меньше англичан и французов, высадившихся в Кантоне.
