— Часто ли с ним такое? — спросил Бестужев.
— Впервые вижу, — покачал головой Юлий.
— Ну ладно… Вот, передай, пожалуйста, ему устав компании. Надо бы, конечно, поговорить и попрощаться, но после этой сцены… И слов не подберешь — варварство, деспотизм.
— Не оправдывая его, скажу, что у Николая Николаевича приступ печени. Вчера выпил немного, шашлыка с острым соусом поел, маялся ночью и вот… Сейчас наверняка жалеет…
— Но капитанам от этого не легче. А как он к штабникам?
— Такого никогда не бывало. Но прикажет — умри, а сделай! В октябре прошлого года я выехал с пакетом из Николаевска в Иркутск. Амур еще не замерз, пришлось идти через Аян, Якутск. Места дикие, карт нет. Поднялась пурга, сбились с пути. Продукты кончились — стреляли рябчиков, зайцев. Потом их не стало — горная тайга на хребте Джугджур. Даже тунгус-проводник заболел. Олени пали один за другим. Только к декабрю вышли на Аян. Морозы начались, но все же ехать по Якутии было легче… И Мише Волконскому, Буйвиду, Кукелю приходилось так же. Помню, Муравьев вручил Мише пакет доставить из Иркутска в Аян, тот засомневался, сможет ли, дело весной было — распутица. А Муравьев сказал: «Пешком, ползком, но доставить вовремя!»
— И доставили?
— Конечно. Впрочем, Миша среди курьеров — самый быстрый. В прошлом году за пятнадцать дней из Москвы до Иркутска доскакал! Летел с вестью об амнистии, как на крыльях. Несколько лошадей загнал до смерти. И вот недавно Дмитрий Иринархович сказал мне, мол, слишком часто и по пустякам гоняют нас туда-сюда. Я ничего не ответил, но он не прав. Дела ведь государственной важности — военные, дипломатические. Вон какое сражение на Камчатке выиграли! И в этой победе есть и заслуга курьеров. Вот и попробуй не то что не доставить, а хотя бы опоздать чуток…
— Перед его гневом все равны — и курьеры, и адмиралы, — сказал Бестужев.
Миновав место впадения Зеи в Амур, флотилия Бестужева начала проход по узким обмелевшим протокам. Вышедшие раньше баржи Пьянкова все до одной сели на мель в нескольких верстах от станицы. Павел приказал ему сниматься самому и нагнать их в Айгуне. Шишлов же, несмотря на строгий приказ выйти из Усть-Зеи сразу после всех, почему-то задержался.
К сумеркам подошли к небольшому селению Татыгир, где их должны были ждать лоцманы. Причалив к берегу, Бестужев и Павел направились к ближайшей мазанке. Постучав в окно, заклеенное бумагой, Бестужев увидел, как она колыхнулась. Дверь приоткрыл старик с жиденькой седой бородкой.
