Выяснилось, что родом он из Ревеля, где, кстати, родилась и мать Бестужевых. Учился в Кронштадтском штурманском училище. В 1826 году ушел в кругосветное плавание на «Сенявине», потом служил в Российско-Американской компании. Семь лет командовал судном, всю Русскую Америку от Аляски до Калифорнии прошел, на Командорских, Алеутских островах бывал, а в 1838 году попал в историю.
— Пришли мы из Ситхи в Аян с грузом, и там у меня ссора получилась с земским исправником. Через несколько дней кто-то убил его. Подозрение — на меня. Разжаловали в солдаты. Через два года нашли убийцу, но меня в звании не восстановили. Продолжал плотничать, рубил дома, склады. Церкву в Аяне новую поставил. А потом, как «Байкал» пришел, явился к Невельскому. Узнал Геннадий Иванович все про меня, уговорил Кашеварова на службу в Российско-Американскую компанию взять, чтобы я от них торг вел, благо я по-тунгусски и по-гиляцки говорить умею. Но я больше экспедиции помогал, чем торговал…
Слушая незамысловатый рассказ, Бестужев удивлялся скромности Орлова, который о самых главных своих подвигах — участии в первом сплаве по Амуру, водружении флага в заливе Счастья, спасении отряда Бошняка рассказывал как о чем-то обычном: «оленей запряг, поехал», «берлогу нашел, медведя взял». А о том, что этим он важную весть в Николаевск доставил или спас от голодной смерти отряд в Императорской гавани, можно было только догадываться…
После тостов за новоселье и хозяина дома Бестужев попросил слова.
— Господа офицеры! Быть может, мое слово не совсем кстати, но, уважаемый Петр Васильевич, уважаемые господа, я хотел бы поднять бокал в память «Камчадала» и его экипажа… Конечно, море требует жертв. Они были, есть и будут. Многое можно сказать в оправдание, но никакими словами не вернуть к жизни тех, кто погиб на вахте. Вечная память нашим соратникам!
Некоторое время спустя Бестужев спросил у Орлова, были ли здесь до этого крушения кораблей.
— И немало! — вздохнул Дмитрий Иванович. — Каждый год хоть один, да погибнет. Первым затонул «Шелехов» в заливе Счастья. На нем как раз жена Невельского прибыла. Спасли всех на шлюпках. И провиант, вещи доставили, а вот рояль, который она везла с собой, вытащить не успели. Качался на виду, а достать нельзя — волна поднялась, да так и заиграла его. Сейчас крабы по его клавишам клешнями стучат… Потом бриг «Курилы» исчез. Ушел и как не бывало! В войну транспорт «Охотск» сами взорвали да фрегат «Паллада» утопили, у Камчатки «Анадырь» и «Ситху» потеряли. Так что «Камчадал» — уже восьмой…
