Лев был на шесть лет моложе брата. В 1817 году, когда состоялся первый выпуск лицея, Лев только поступил в Благородный пансион, где учителем словесности стал Вильгельм Кюхельбекер. Но через четыре года был отчислен за протест против увольнения Кюхельбекера. Несколько лет Лев жил на средства родителей и брата. Год назад поступил на службу в департамент духовных дел и иностранных вероисповеданий, хотя, как и старший брат, не отличался религиозностью и несколько лет не ходил в церковь. На площадь он пришел не из убеждений, а из любопытства. Увидев Мишеля, Левушка обнял его, стукнув при этом палашом по спине.
— Зря ты балуешься этим, — Мишель взял из его рук палаш и, увидев клеймо, сказал, что он сделан на сабельном заводе, основанном его отцом. — Вот будет роковая странность — погибнуть от отцовского оружия.
— Но игра рока в том, что оружие отцов теперь в наших руках! — Лев воинственно взмахнул палашом.
— Поосторожней с этой штукой. Палаш — не игрушка. В случае неудачи тебе могут зачесть его, даже если ты не пустишь его в ход. И вообще, ступай-ка домой, не испытывай судьбу. Ведь ты ставишь под угрозу не только себя, но и брата.
Как раз тут к ним подошел Кюхельбекер и попросил Льва проводить Ивана Андреевича.
— Ступайте, ради бога, — обнял их Вильгельм. — Дело сейчас начнется серьезное.
Едва Крылов и Лев Пушкин скрылись в толпе у Сената, площадь огласилась криками команд и цокотом копыт. Почти одновременно от Адмиралтейства и Сената на восставших пошли в атаку эскадроны конногвардейцев. Подбежав к своим солдатам, Бестужев на этот раз приказал открыть огонь, но стрелять не во всадников, а выше или в лошадей. Атака захлебнулась.
Кирасиры развернулись назад. Группа солдат вела вверх по лестнице к дверям Сената раненного в руку полковника Вельо. Следующей атакой начал руководить полковник Апраксин. Однако кирасиры, видя, что жертв среди них нет, атаковали по-прежнему вяло, неохотно. Кое-где на мостовой бились, истекая кровью, раненые животные. Один из всадников пристрелил своего хрипящего коня и перекрестился.
Видя, что атаки успеха не приносят, а с крыши Сената то и дело летят доски, поленья, полковник Апраксин увел эскадроны, свой и Вельо, к набережной.
Бестужев вернулся к «штабу» восстания между каре и колонной. Рылеев снова ушел, на этот раз — искать Трубецкого. На площади более двух тысяч солдат и моряков, вот-вот должны подойти измайловцы и еще кто-нибудь, а диктатора все нет. Вскоре Луцкий доложил о прибытии измайловцев и семеновцев. И кавалергарды тоже оказались на той стороне. Нет ли там Анненкова? Может, ему удастся уговорить своих ударить в тыл преображенцам и конногвардейцам?
