— Хотел бы видеть того прапорщика, который вопреки моей воле попытался бы вывести мой эскадрон!
— А если на вас со штыками и саблями? — спросил Щешга.
— Только через мой труп! — твердо сказал Пущин. — И после услышанного здесь весьма сомневаюсь в успехе предприятия. Другое дело, если бы во главе стоял, допустим, генерал Милорадович или другое известное высокое лицо.
Полковник Трубецкой усмехнулся при этих словах — камень-то пущен в его огород.
— Но ведь ты обещал вывести эскадрон! — вспыхнул Рылеев.
— А я и не отказываюсь! А сказал так для примера.
— Слава богу! — облегченно вздохнул Кондрат, чем вызвал общий смех.
— Ну вот что, господа офицеры, — твердо сказал Трубецкой, — шансы у нас все-таки есть. Если моряки и измайловцы выйдут, то к ним присоединятся другие полки, а если нет, придется отставить выступление.
— Ну нет! — вскочил Рылеев. — Как ни малы будут силы, надо вести их к дворцу!
— Но это же верная гибель! — возразил Трубецкой.
— И все-таки пути назад нет. Мы слишком далеко зашли. Нам, может, уже изменили!
— Но выходом мы себя не спасем, а к тому же погубим солдат.
— Можно, конечно, принести себя в жертву, — поддержал диктатора Пущин, — но губить других бесчестно.
— Но почему губить? — возразил Рылеев. — Ведь можно отступить в Старую Руссу, поднять там военные поселения и возвратиться в Петербург с более грозным войском!
— А кто даст ретироваться по петербургским улицам? — спросил Пущин. — Вы же в прошлом артиллерист, имеете понятие — два-три выстрела картечью, и все кончено!
Все снова затихли, только сейчас поняв, как далеко зашло дело. И вдруг в тишине послышался хрипловатый голос Семена Григорьевича Краснокутского. Он хоть и статский, но воин бывалый — прошел от Бородина до Парижа, а сейчас — действительный статский советник, обер-прокурор Сената. Кто и как вовлек его в общество, Бестужев не знал.
— Позвольте мне. Такие страсти разгорелись, но зачем паниковать до времени? Ведь все можно решить тихо, мирно, без кровопролития. Не обязательно идти к Зимнему, там-то уж точно стычки не избежать. Выведите войска к Сенату, пришлите депутацию, а я уговорю сенаторов подписать и конституцию, и манифест об отречении царя от престола.
— Ах, как все просто! — иронически воскликнул Рылеев. — Без взятия Зимнего дворца и ареста царской фамилии не обойтись! Возможно, даже придется вывезти ее в Кронштадт, а окажут сопротивление — истребим!
— Тогда надо выступить ночью, — предложил Каховский.
