— Я испугалась, не хочу, чтоб меня здесь застали. Ведь я у Казакевича горничная, но…
— Не надо об этом, — нахмурился он. — Погодите, я прочту.
Почерк на конверте был незнакомый. Он сорвал печати и увидел вензель генерал-губернатора.
«Милостивый государь Михаил Александрович!
Спешу уведомить вас, что ваше плавание в Североамериканские соединенные штаты ввиду позднего прибытия в Николаевск не представляется возможным. Заказ и покупка кораблей поручены другим лицам, которые отправятся в Америку из Кронштадта. Решение принято и с учетом письма вашей супруги, обратившейся ко мне с убедительной просьбой не посылать вас в столь далекое плавание.
Примите заверения в искреннем к вам уважении.
Н. Муравьев».
Письмо ошеломило Бестужева. Мери-то зачем вмешалась? Впрочем, дело, наверное, не в ней и не в позднем прибытии. Это просто предлог. Видимо, Муравьеву не по нраву поддержка Бестужевым мнения Невельского о южных портах. Ну да бог с ней, с Америкой.
— Что-то неприятное? — спросила Лиза.
— Пожалуй, наоборот. Скоро вернусь домой.
— Я много думала, даже жалела, что не утонула тогда. Но все, что ни делается, к лучшему, Спасибо вам за все…
Утром кто-то постучал в дверь. Это пришел Чурин и сказал, что скоро сюда придет адмирал Казакевич. Бестужев проводил Елизавету и начал прибираться в комнате.
Казакевич пришел в сопровождении двух морских офицеров. Бестужев давно знал его, тот не раз заезжал в Селенгинск. Это был крепко сбитый, энергичный человек лет сорока. Небольшие усы, волевой подбородок, обветренное лицо. Обняв Бестужева, Казакевич представил спутников: заведующего лоцманской и маячной службами Бабкина и командира шхуны «Пурга» Шефнера.
— Жилье у вас не очень уютное, — сказал Казакевич. — Переезжайте ко мне.
— Удобно ли стеснять вас?
— Буду рад. Идемте, проводим корабль и — ко мне.
У причала собралась большая толпа народа. Парусный тендер «Камчадал», видавший виды корабль, уже готов к отплытию.
— Поздно высылаем, — сказал Казакевич. — Но Удской острог остался без продуктов. «Князь Меншиков» из-за шторма не прошел туда…
На пирсе командир «Камчадала» подпоручик Алексеев прощался с родителями. Мать совала ему свою теплую шаль. Сын отказывался. Увидев адмирала со свитой, Алексеев отдал честь.
— Не отказывайтесь от того, что дает матушка, — сказал Казакевич.
— Спасибо, Петр Васильевич, — старушка приложила платок к глазам.
— А вот плакать ни к чему, — сказал адмирал.
— Знаю, — улыбнулась старушка, — но ничего не могу поделать.
