Я. Книга-месть | страница 13

Что, возможно, и предопределило мое относительное долголетие.

Ваш покорный – грузинский Евтушенко из города Кутаиси, где я переживал и горе, и радость, первые горе и радость, где на балконах слушали итальянскую музыку, где старые улочки излучают магнетизм, порожденный сошедшимися физикой и лирикой, воздухом, который можно есть, и рассветами, во время которых не стыдно плакать.

Что Вы можете сказать о проблеме в Грузии на сегодняшний день?

Там не все так, как вам рассказали.

А я с мамой и папой болтал, когда наезжал на вакации, в пять утра – и так каждое утро! Сообщал им о своих решениях, всегда получая добро.

Если вы склоняетесь к эскапизму, вам нужен Кутаиси, он сразит вас улыбчивостью и затейливой архитектурой, сверкающей оранжерейностью; подкупит историей, включающей рождение под городом В. Маяковского и блужданию по парку О. Кушанашвили.

Кутаиси – это возмездие Бога за удушье будних хлопот, меткое попадание в смысл, любой кутаисец – магистр света, адепт чистого добра (я про себя в первую голову). Это место, где ты внимаешь небесам, рассветам, закатам, но делаешь это не напряженно, но расслабленно. Кутаиси – город, начисто лишенный апломба, но проспект Чавчавадзе, где вызревал ваш любимый трибун, имел все задатки гетто с тягой к кулачному выяснению истины.

Кутаиси – город самолюбивый, не выносящий нравоучений, его отсутствие болезнетворно; это частичка моя!

Мой город кому-то дарует звание магистра тьмы, кому-то – адепта чистого добра.

Надо встать спозаранку, как я люблю, и взглянуть на рассвет в горах, попрощаться с гравитацией.

Я до сих пор пребываю в своем кутаисском чину, как есть пошлый кутаисский парубок.

Иногда мне становится так тоскливо, что я готов осыпать ласками каждый кирпичик каждого кутаисского тенистого дворика, где – в каждом! – живая хроника внутренних борений, таких же, как я, путево-непутевых.

Природа одарила моих детей визуальностью незаурядной, тонким умом, такой же душевной организацией, самою изощренной эмоциональностью; едва ли этот букет присущ другим детям.

Это мой дядя Федор.

Он умел – а теперь, верно, умеет более с дичайшим энтузиазмом выделывать качественные фортели.

Я давно его не видел.

Но, будучи записным оптимистом, я уверен, что – увижу.

О целительной роли Кутаиси в жизни каждого магистра света можно рассказывать часами, а можно в парке Пионеров рухнуть на скамью – и все понять.

Садись, ландскнехт, выпей водичку Лагидзе, только в этом городе такая концентрация вольготности и хрустального воздуха, втяни!