— Один вопрос, — подал голос капитан. — Только деньги?
— Нет, — честно признался механик. — Много всего, ну и деньги конечно. Короче говоря, все, кроме столь любимых вами принципов.
— Тогда начнем, — предложил Воронцов и обнажил меч.
— С удовольствием, — поддержал его Горелов, и в лучах солнца сверкнул его телескопический стилет.
За схваткой наблюдали как с кораблей корпорации, так и с русских субмарин.
Сразу было понятно, что противники стоили друг друга. Их оружие рассекало теплый морской воздух с неуловимой для глаза скоростью. Ни Воронцов, ни Горелов не прибегали ни к каким гимнастическим фокусам и фехтовали, не сходя с места более шага.
Как капитан нанес решающий удар, не заметил никто из наблюдавших. О том, что Горелов проиграл, стало понятно только тогда, когда на его рубашке, в районе сердца, начало расползаться алое пятно крови, а из рук выпал стилет.
Капитан опустил меч.
— Вот и все, капитан, — хрипнул механик. — Злодей наказан, публика аплодирует, счастливый финал. Поздравляю. — И он упал на песок.
— Мне трудно в этом вам признаться, но вы были достойный противник, — ответил Воронцов и пошел к катеру.
Лежащий Горелов смотрел вслед удаляющемуся противнику, пока хватало сил, наконец он отвернул голову и взглянул в небо, на кружащих чаек.
— Потому что иной не видал… — были его последние слова.
«Пионер» на полном ходу скользил по океанической глади в сторону родных берегов. На носу лодки сидел капитан с этюдником в руке и тонкой кистью наносил на холст краски, пытаясь перенести на картину пурпурный рассвет, расстилающийся впереди по ходу корабля. Рядом стоял Павлик.
— «Я качался в далеком саду, на простой деревянной качели…» — напевал вполголоса капитан.
— Это же песня Горелова?! — удивленно заметил мальчик.
— Тебе же говорил отец — ничему не удивляться, — кивнул офицер, положил мальчику руку на плечо и добавил: — Это просто хорошая песня. Есть вещи, которые люди не могут переделать — преданность, красота, любовь. Запомни это, мой друг. Когда-нибудь это знание тебе очень поможет.
