Люди Домино | страница 106

Стритер поднял брови.

— И вообще, что это такое вы заправляете себе в вены?

Мистер Стритер не улыбнулся. Он казался серьезнее, чем Артур видел его когда-либо прежде.

— Этот наркотик называется амперсанд.

— Амперсанд? Никогда о таком не слышал.

— Амперсанд — это моя мать. — Стритер говорил медленно, модулируя каждое слово, словно вел речь о чем-то священном для него. — Амперсанд — мой отец. Амперсанд — моя любовница, моя жизнь. Амперсанд, ваше самое королевское высочество, — это будущее.

Артур застонал.

— Пожалуйста…

Стритер сел на кровать и начал закатывать рукав принцева халата.

— Что вы делаете? — Виндзор был слишком слаб, чтобы шевельнуться, слишком сломлен и жалок, чтобы оказать хоть какое-то сопротивление.

— Я даю тебе то, чего ты хочешь, шеф. То, что тебе необходимо.

— Объяснитесь.

— Ты что — еще не сообразил? Он в чае. Всегда был в чае.

— Стритер?

— Ты принимал амперсанд с самого первого дня нашего знакомства. — Светловолосый, размахивая шприцем, ощупывал руку принца в поисках вены. — Теперь ты — один из нас.

После этого его королевское высочество принц Артур Элфрик Вортигерн Виндзор больше ничего не сказал, лег на спину, сдался и позволил остролицему сделать это с ним.

Когда все было кончено, он заплакал от благодарности, радости и ужасного чувства покорности. Он целовал руки мистера Стритера, он лизал его ладони, обсасывал пальцы. Он давал ужасающие обещания и жуткие клятвы. Он продал свою душу за еще одну чашку чая.

Я вышел из машины в дальнем конце Даунинг-стрит и обнаружил, что тьма опустилась на мир. В явном противоречии с телевизионным предсказанием безоблачного неба и луны на нем на весь Лондон опустился непроницаемо густой, причудливо вездесущий туман.

Туман был повсюду. Город погрузился в него — более густой, чем дым, он напитывал одежду и коварно проникал в легкие. Мы словно вернулись на шесть поколений назад, в эру газовых фонарей и двухколесных экипажей, древней королевы и кануна войны.

Меня поразила мысль, что эта эпоха, возможно, ближе, чем кажется, что лишь краткость человеческой жизни создает иллюзию отдаленности. Возможно, пройдет еще какое-то время, и пространство, разделяющее эпоху королевы Виктории и наши дни, будет казаться лишь краткими мгновениями, несколькими дергаными кругами, совершенными маленькой стрелкой по циферблату.

Весь Уайтхолл был перекрыт, и самая знаменитая улица Лондона была заполнена звуками и сценами войны. Бессильно светились в пелене тумана фонари. Люди в военной форме толпились вокруг бронетранспортера, который был подогнан почти вплотную к дому номер 10, и всюду сверкал металл автоматных стволов, раздавался рокочущий зык приказов, гулко бряцало оружие. Это шли приготовления к несчастью. Это была страховка против катастрофы.