— Мой оруженосец побудет здесь, с тобой, — проговорил он ей в волосы, — а я вернусь, как только смогу.
— Нет, не оставляй меня, — всхлипнула она, прижимаясь к нему.
— Я не могу позволить этой свинье улизнуть. — Кровь стучала у него в висках. — Я должен пойти за ним.
— Не оставляй меня! — взвыла Линнет. — Пожалуйста, Джейми, не уходи!
Каждый мускул в его теле кричал, чтобы он догнал Помроя и голыми руками поотрывал ему конечности одну за другой. Но когда Линнет так плакала и цеплялась за него, он не мог ее оставить.
— Я сделаю это, — сказал Мартин, положив руку на дверь.
— Стой! — Джейми не собирался позволить своему оруженосцу подвергать себя смертельной опасности. — Я разберусь с ним позже. Пойди найти ее брата Франсуа. Скажи ему, что я нашел его сестру и что она в целости и сохранности.
Как только дверь за Мартином закрылась, Джейми протянул руку и опустил засов. Он не хотел больше никаких сюрпризов.
Тело Линнет сотрясалось от всхлипов, и он снова заключил ее в объятия.
— Уже все хорошо. Я здесь.
Когда он стал успокаивающе потирать ей спину, шелковистые пряди волос упали ему на руки. От них пахло цитрусом и весной, как он и помнил.
— Обещай, что не уйдешь, — взмолилась она, горячим дыханием обжигая ему щеку.
Линнет никогда не признавалась, что нуждается в ком-то. Никогда не умоляла его остаться, даже когда он уезжал из Парижа. Она всегда была сильной. Он никогда не видел ее такой.
И это стало его погибелью.
Когда она вела себя дерзко и независимо, он мог сопротивляться ей. Когда она злилась, как тогда, в Элтеме, он мог держаться на расстоянии. Но вот такая уязвимая, как сейчас, она сломала всю его оборону.
Даже не успев понять, что делает, он уже держал ее прелестное лицо в ладонях и целовал лоб, веки, щеки…
Потом наконец-то его рот отыскал ее губы. За окном ветер бесновался пуще прежнего, дождь колотил по земле, вторя стуку его сердца, а он отдавался долгим, глубоким поцелуям.
Их с Линнет поцелуи были словно возвращение домой после долгих скитаний по чужим землям. И такие безумно эротичные, будто ничего не изменилось.
Он оторвался от губ, чтобы спрятать лицо у нее на шее и вдохнуть ее тепло. Запах кожи наполнил его… и он окончательно пропал.
В одно мгновение этих пяти лет, когда он пытался забыть ее, как не бывало. Все женщины, которых он касался, чтобы стереть ее из своей памяти, были позабыты. Для него не существовало никого, кроме нее, и не будет существовать.
Он снова поцеловал ее. Хотя лицо ее было еще мокрым от слез, она отвечала на поцелуй с таким неистовством, что кровь у него в жилах вскипела. Ее пальцы скользнули по голой коже его живота под свободной рубашкой. Он чуть не вскрикнул, когда волна вожделения едва не ослепила его.
