Я послал со своим человеком Сушкину подарок на Волгу, где проходили съемки...»
На этом месте фантаст прервал Пашу:
– Вот видишь, я прав, тут дальше про меня. Это, парень, надо сжечь. Дочитай, конечно, если хочешь.
– А ты отвозил коньяк Сушкину?
– Вечно его Иваныч баловал. Работать-то он не очень, все больше фантастика, – вставил другой могильщик.
– Да, отвез. Тогда же никакой доставки не было. Хочешь чего-то отвезти, вези сам.
– Ну и как Сушкин?
– Да я его только и видел раз. Живым. А так еще в кино. «Малина зеленая». Классный фильм, я его раз сто смотрел. Только неправда там все, конечно. «Здрасте, – говорю, – я от Иваныча». Он говорит: «От какого такого Иваныча?» Я говорю: «От директора Спасо-Преганьковского». Тот говорит: «Рано что-то с Преганек за мной приехали». А я говорю: «Подарок вам». Взял он его, похвалил Иваныча – вот и все.
– Что, и не угостил? – спросил Паша.
– Колись, пили коньяк? Теперь-то все равно, столько времени прошло.
– Да я же за рулем, мне же еще обратно через всю Россию ехать!
– Прямо сразу в обратный путь, и не заночевал даже! Кому ты врешь!
– Ну, было. Он же, Сушкин, не пил один. А я страшно коньяк люблю, это прямо наркотик для меня. Как вижу хороший коньяк, так меня прямо трясет!
– Все вы, писатели, такие, подавай вам коньяк!
– Нет, Сушкин не такой был, он простую водку больше уважал, он ведь из Сибири.
– А ты откуда знаешь?
– Да когда мы с ним сели, он, оказывается, уже хороший был.
– Сильно выпимши?
– Сказал же, хороший. Они там с актерами жахнули после съемок.
– Ну и что в оконцовке?
– А чего? Умер. Обпился.
– Стало быть, ты и есть смерть Сушкина! А Иваныч себя до конца дней казнил, что это он виноват.
– Я-то при чем? Просто коньячку захотелось!
– Точно ты шпион, не зря тебя засадили!
– А мне говорили, что Сушкин погиб на съемках, – сказал Паша, чтобы отвлечь могильщиков от глупой ссоры.
– Погиб, это точно. Я сам там был и могу подтвердить. Обожрался.
– Не надо так о покойнике. Сам знаешь, у нас не положено. Еще Иваныч всегда учил: о мертвом или хорошо, или ничего.
– Ладно, некогда тут рассиживаться, посмотри, что там дальше, и сожги.
Паша поднял глаза на следующую страницу:
«...И вот после ссоры с тобой меня понесло. Возомнил себя богом. Решил, что сам могу решать, кому пора ко мне на кладбище. Этому журналюге с бомбой в портфеле или бандиту Гургенидзе. За что и поплатился. Теперь прости, если сможешь. Возвращаю письмо с австрийского кладбища. Все я понял без перевода».
