— Ну и чем же угощать вас прикажете, молодой человек? — спросила она Кольку с добродушной улыбкой на лице, чем глубоко поразила Машку. Та даже растерялась, предвидя какой-нибудь очередной мачехин подвох.
Коля сдержанно улыбнулся в ответ и сказал:
— Я бы выпил стакан индийского чаю. Без всего… — Глаза его оставались холодными…
Тогда же, после чая, в Машкиной комнате он рассказал ей, что мать его пьет, а напившись, дерется, и что живут они трудно. Отца у него не было никогда…
Потом, оставшись одна, Машка плакала, потому что ей было жаль этого необыкновенного русоволосого, с лазоревыми глазами мальчика: тихого, сильного и до конца никем не понятого…
К концу пятого года их дружбы, зародившейся с того самого, с газетным свертком и индийским слоном, дня, и вплоть до выпускных экзаменов Машка уже плохо могла представить себе свободное время, проведенное вне зависимости от Колькиного в нем присутствия, в отличие от него самого, впадающего все чаще и чаще по мере приближения к школьному финалу в состояние умиротворенной задумчивости и не свойственного возрасту созерцательного покоя. Слабые Машкины попытки расшевелить друга, больше чем друга, по крайней мере, так об этом думала она сама, ни к чему конкретному не приводили. Бывать у Вайлей Колька почти перестал, что обрадовало Дмитрия Георгиевича, с большим сомнением относившегося к странному дочкиному увлечению, и, наоборот, расстроило мачеху… Но однажды, за пару дней до экзамена по обществоведению, она притащила Кольку к себе — якобы просмотреть конспекты. Дома не было никого. Они протопали профессорскую квартиру по всей длине и зашли в Машкину комнату. В гостиной гулко ударили напольные часы, восемнадцатый век, отцова гордость. Колька уже тогда все знал и сказал, как только она прикрыла за ними дверь:
— Устрица, я знаю, что ты хочешь со мной поговорить, но мне нечего тебе сказать. Извини… У тебя не найдется индийского чаю?
Машка подошла к нему вплотную и заглянула в чужие, отстраненные глаза:
— Где ты? — тихим голосом спросила она его. — Я хочу, чтобы ты очнулся… Я люблю тебя. Ты меня слышишь? Люблю, это ведь так просто… И я не хочу, чтобы ты уходил. Ни сейчас, ни вообще…
Он спокойно выдержал ее взгляд:
— Дело в том, Устрица, что я скоро уеду. И, вероятно, навсегда…
Машка с неподдельным удивлением посмотрела на Колю:
— Куда уедешь? Зачем? — До нее окончательно вдруг дошел смысл сказанного. — Когда? — И, побледнев, снова переспросила: — Когда же?
