— Погоди, учитель. Погоди, не дергайся. Дойдет и до тебя сегодня очередь.
Старый поднял руку, прося тишины.
— Я прошу всех сесть. Сесть и успокоиться. Я буду говорить, и скажу о том, что вы спрашивали.
— Да, ладно тебе! Мы и стоя услышим! Говори, Старый! Всем слышно! Что со свободной? Скажи это! — послышалось со всех сторон.
— Я отпустил ее! — произнес он громко и отчетливо. — Ну? Вы этого хотели? Чтобы я сказал сам? Повторяю: да, я отпустил ее.
Тишина обвалилась, придавив всех, как будто упал надежный бетонный потолок, и не слышно ничего под завалами.
— Я считаю, что нам надо срочно заключить перемирие со свободными, — продолжал Старый в наступившей тишине. — Я считаю, что появилась новая опасность, которая страшнее свободных, с которыми мы уже научились воевать. Я считаю, что временно — повторяю, временно — мы должны перестать думать только о свободных…
— Старый, ты отпустил свободную отсюда, из хранилища? Отпустил с оружием? — седой ветеран (Михаил — вот как его зовут, вспомнил Старый) смотрел непонимающе и даже с какой-то детской обидой.
— Да, Михаил, я сделал это. И не просто сделал это, а послал с ней молодого. А еще с ними пошел человек патруля. Они идут на юг, на разведку. Идут вместе. Вот так я решил. А утром к свободным пошел Лекс. Ну, вы все знаете Лекса… И я жду известий от него буквально с минуты на минуту…
Стук в двери, кто-то приоткрывает их, выслушивает, поворачивается к залу:
— Там караульный снаружи — к Старому. Говорит что-то о свободных…
— Пусти, пусти! Вот и известия эти!
Вошел один из караульных внешних постов и тут же направился к свету, туда, где стоял Старый. Четко доложил:
— Старый! На наш пост вышел свободный. Он был без оружия. Он не подходил к посту, но знал, где мы. Мы не стреляли, как ты и приказал. Свободный оставил мешок, повернулся и ушел.
— Ага! Начался диалог! Давай мешок, — обрадовано протянул руку Старый.
— Нет, погоди, — отодвинул его в сторону Петр. — Мало того, что ты отпустил свободную, так еще и какие-то посылки от свободных? Нет уж, дай я сам открою твою посылку.
— Ну, пожалуйста, — Старый снова отошел к стене, привалился к ней.
"Ну, вот… Вроде, получилось. Вроде, пронесло? Вот только на сердце все равно тяжесть… Что может быть в этом мешке?"
Командиры отрядов столпились вокруг стола. Петр засапожным ножом срезал узел, и, взяв кожаный мешок за два нижних угла, со стуком вытряхнул содержимое на стол. В полной тишине охнул кто-то из учителей.
