Мы с Поликарпо вернулись к бродяжничеству. Только теперь нас всюду поджидали опасности. Учитель шутов оказался втянутым в интриги, которые плели его собственные ученики, и нам то и дело приходилось убегать от сумасшедших с кинжалами и карликов-отравителей. На веселых придворных пирушках, когда все смеялись и пили, Поликарпо сидел бледный, и в полуприкрытых глазах его отражался страх, но до самого конца губы его улыбались и внешне держался он уверенно.
Как-то раз Королева Собак – выжившая из ума вздорная фея – прокляла Поликарпо без всякой видимой причины, и пару часов спустя учитель шутов превратился в обезьяну. Последнее, что он произнес, черед тем как полностью покрыться шерстью и начать повизгивать и попискивать, оказались хвалебные слова, адресованные мне. Он назвал меня верной подругой и напомнил, что за все годы, что мы были вместе, он ни разу мне не изменил. Он хотел сказать еще что-то, но уже не смог. Королева Собак надела ему на шею бронзовое кольцо и потащила за собой. Поликарпо отчаянно выл.
Дело происходило на празднике при дворе принца Чеморосо, и я присоединилась к его свите. Принца забавляло, что такая толстая женщина, как я, пела таким нежным голоском. «Совершенная гармония», – заявлял принц.
Я иногда вспоминаю Поликарпо, и он кажется мне тем жестоким хищником, который от злобы пожирает собственные клыки.
Некоторое время все трое молчали. Потом Слониния заговорила снова:
– Это один из способов рассказать мою историю. Все случилось именно так, как я рассказывала, но я могла бы все рассказать наоборот, и история тоже получилась бы правдивая. Много лет прошло с тех пор, и я уже не знаю, как все происходило на самом деле – так, как я сейчас рассказала, или совсем наоборот. Но, думаю, это все равно: факты я изложила верно.
Галаор помолчал, погладил шею Ксанфа и улыбнулся:
– Что ж, наверное, эту историю можно было бы рассказать и наоборот: вся история, весь мировой беспорядок могли быть заговором против Поликарпо – самого пронырливого из буффонов, – весело заметил он.
Шел третий день пути в Страну Зайцев. Окружающий пейзаж представал таким унылым, что от одного взгляда на него сердца путешественников наполнялись тоской. Но наступила ночь, и им пришлось заночевать в этих местах. Припасы у них кончились, и, сидя у небольшого костерка, Галаор мечтал о зайце или перепелке, хотя едва ли в этих местах обитала какая-нибудь дичь. Галаору очень не хотелось ложиться спать на голодный желудок.
