На данном
этапе восприятие
веганов в качестве
потусторонних
фриков стало
для меня традицией,
направленной
на самоуспокоение.
Я считал веганов
маргиналами,
что помогало
мне оправдаться
перед самим
собой. Это абсурдное
предубеждение
подкрепилось
несколькими
стычками с
нахальными,
мерзкими веганами,
которые третировали
и чморили меня
за то, что я был
вегетарианцем.
Начав преподавать,
я прочел несколько
лекций о мясоедении,
вегетарианстве
и этике. Я напомнил
себе, зачем
стал вегетарианцем,
и по-новому
взглянул на
веганов. В качестве
новогоднего
обещания самому
себе я решил
пересмотреть
свое вегетарианство.
Заново воодушевленный,
я твердо вознамерился
углубиться
в вопросы прав
животных и
обложился
тоннами книг
по этике.
Я проглотил
«Освобождение
животных»
Питера Сингера>16
и был совершенно
ошеломлен
непробиваемостью
его аргументов
в пользу веганства.
Наконец появился
кто-то, кто не
мямлил, а убеждал.
Его аргументация
была неоспорима.
Его логика была
безупречна.
И тогда я понял,
что эксплуатация
животных неправильна
в корне. Не было
ни малейшего
смысла — за
исключением
кайфа от вкуса
молока, сыра
и яиц — в том,
чтобы живые
существа страдали
и умирали.
Что мне оставалось
делать? У меня
не было иного
шанса жить в
ладах с самим
собой, как бросить
яйца и «молочку».
Человек, ратующий
за права животных,
я бы стал не
кем иным, как
лицемером, если
бы продолжил
есть яйца и
пить молоко,
зная об убийствах
и пытках, которые
я тем самым
продолжал бы
поддерживать.
Для тех, кто
сомневается,
открою секрет:
когда срок
годности коровы,
играющей роль
молочной машины,
истекает, ее
отправляют
на бойню. Экономика.
В мире не существует
тихих пастбищ
для коров на
пенсии, а превращение
в говяжий фарш
едва ли назовешь
приятным
времяпрепрождением.
Потребители
молочных продуктов
напрямую поддерживают
мясную индустрию,
несущественно
сокращая число
смертей и страданий
(это относится
и к любителям
органического
молока). Производство
яиц тоже непостижимо
жестоко. Куры-несушки
проводят всю
жизнь в узких
железных клетках.
Они почти не
видят дневного
света и редко
(а то и никогда)
получают возможность
расправить
крылья или
размять ноги
(мы расскажем
об этом подробно
в следующей
главе).
Короче, я
сделал то, что
должен был: я
перестал есть
продукты животного
происхождения
как таковые
и принялся
методично
исключать из
своей жизни
все другие
товары, полученные
посредством
эксплуатации
животных, будь
то шампунь,
протестированный
на кролике, или
презервативы
(об этом позже).
В течение нескольких
лет мое отношение
к веганам кардинально
изменилось.
Я перестал
считать их
развязными,
маргинальными
чудилами, которые
не знают, чем
заняться, кроме
как прогонять
лекции вегетарианцам.
Я рад, что смог
избавиться
от химер своего
заблуждения.
