Сидевший по правую сторону от Каммлера Гиммлер — одутловатое лицо, очочки в тонкой оправе, массивные кольца на вялых пальцах — сменил обычную свою непроницаемую маску на горделиво-благосклонную улыбку:
— Скажите, Альрих, может ли эта конструкция возвращать к жизни погибших?
— Увы, рейхсфюрер, — Штернберг развёл руками, — воскрешение мёртвых неподвластно даже машине времени. Собственно, я ничего и не стал бы утверждать, если бы сам не попытался это проделать. Перевод материи из неодухотворённого состояния в одухотворённое требует огромных, немыслимых затрат энергии.
— Но та роза…
— Роза, как вы видите, была уже срезана.
— А омолодить человека? Способно это устройство вернуть молодость?
— Я ещё не проводил подобных экспериментов… Но я не договорил об управлении Зеркалами: самое главное, к ним нужно относиться с глубочайшим почтением. Искреннее благоговение совершенно необходимо. Зонненштайн вовсе не случайно был капищем.
— Всё это очень занимательно, — встрял Зиверс, — и фокусы впечатляют, для эстрады они хороши, но какое отношение имеют к фронту?
— Самое прямое, штандартенфюрер. — Штернберг имел вид чрезвычайно довольный. — Как вы думаете, сколько времени прошло с начала моего доклада? Немало, верно? Сколько на ваших часах? Без четверти три? Хорошо, позвольте, я вам дам небольшое задание: выйдите сейчас из зала и спросите у караульных, как давно началось наше совещание. Кровью клянусь, они вам скажут, что прошло не более двадцати минут. Затем выйдите на балкон, посмотрите на часы на ратуше, обратите особое внимание на высоту солнца…
— Послушайте, это уже смахивает на шарлатанство.
— Идите-идите. Потом поговорим.
— Идите, Вольфрам, — кивнул Гиммлер.
Зиверс пожал плечами и неторопливо вышел. Все смотрели на мягко затворившуюся за ним дверь. Через пару минут дверь резко распахнулась и управляющий делами «Аненэрбе» перескочил порог с такой поспешностью, будто за ним по пятам катил советский танковый батальон, а по лицу его читалось, что он намерен сообщить по меньшей мере о государственном перевороте.
— Как… как… как?! Сейчас полдень! Как?.. Ваш доклад только начался в полдень!
Все присутствующие разом бросились к окнам, чтобы разглядеть циферблат на башне ратуши, один лишь Штернберг остался невозмутимо стоять среди металлических зеркал.
Когда чиновники вновь расселись по местам, Штернберг, торжествующе улыбаясь, театрально воздел свои сверкающие перстнями руки фокусника:
— Вы видите,
