Неустроев встретил Пронина настороженно. Протер круглые очки, встал, ссутулился.
— Товарищ Пронин? Слушаю, слушаю вас внимательно.
— Вы принимали на новогодних посиделках двух немцев — Крауза и Дитмара.
— Не отрицаю.
— Вы не могли бы уточнить время пребывания немцев у вас на празднике?
— В этом есть необходимость? Пожалуйста. У меня все записано. Я, знаете ли, человек дотошный. — Он достал из ящика засаленный гроссбух и принялся листать его тонкими длинными пальцами, как будто считал деньги.
— Вот! Все точно. Крауз и Дитмар. Прибыли в 23.40, убыли в 6.20.
— Ошибка исключена? Хорошо. А длительные отлучки вы отмечаете?
— Что значит — длительные? Здоровью не прикажешь, извините за прямоту.
Неустроев снял нарукавники, аккуратно скрутил их и положил в ящик стола.
— Товарищ Пронин, я готов ответить на все ваши вопросы.
— В другой раз.
Пронин спешил. На бегу он успел посочувствовать Ливанову: правильно говорят, что театр — террариум единомышленников. С такими товарищами, как Неустроев, хлебнешь дерьма.
Пронин поменял планы: визит к Левицкому он отменил. Теперь с Левицким можно было говорить только о костюмах, а эта тема Пронину порядком надоела.
Вечером Пронин ждал гостей — да каких! Два иностранных товарища, с которыми Иван Николаевич собирался обстоятельно поговорить. Со Стерном пришел Железнов.
— Валенки в подъезде отряхивать надо. Ковры из-за тебя не просыхают, ирод! — привычно ворчала на Виктора Агаша.
— Мы и сами не просыхаем! — улыбался Стерну Виктор. — Это современное русское арго. Не просыхает — значит, каждый день поддает. В смысле, квасит. Ну, закладывает за воротник. Киряет. То бишь употребляет спиртные напитки.
— Богат русский язык!
— Особенно много раскудрявых вариантов на три понятия. Деньги, выпивка и… Ну, о третьем вы и так догадываетесь.
— Делать любовь!
Стерн сегодня выглядел собранным, уверенным в себе. Куда подевался сентиментальный мечтатель, которого Пронин пытался разговорить несколько дней назад?
Для почетных гостей Агаша внесла в комнату раскаленный самовар (и где только она ухитрилась его вскипятить?). Стерн и Крауз галантно бросились ей помочь, но отшатнулись от горячих боков адской чайной машины.
— С самоваром лучше Агаши никто не управится, — сказал Пронин. — Не стоит и пытаться. Не волнуйтесь, друзья, не чаем единым я буду вас угощать. Есть бутылка отличного армянского коньяку.
— Мы в этом не сомневались, — Стерн присел на краешек тахты.
— Прошу за стол!
Гости заняли места возле стаканов и рюмок. Они посмеивались, бодрились, но Железнов чувствовал, что это показное веселье, а на душе у Стерна и Крауза скребут кошки.
