— А могу я увидеть товарища Ливанова? — спросил Пронин у строгой очкастой служительницы, которая сидела за столиком, возле телефона.
— Бориса Николаевича Ливанова? А как вас, собственно говоря, представить?
— Просто театрал, поклонник таланта. А зовут меня майор Госбезопасности Иван Николаевич Пронин. — Пронин редко представлялся с титулом, но для Художественного театра сделал исключение: уж слишком грозно посверкивала очками эта женщина с собранными в пучок темно-рыжими волосами.
Служительница торопливо написала на листке адрес гримерной Ливанова — этаж, номер комнаты.
— Вам бы лучше со служебного входа, товарищ Пронин. Вы налево пройдите и там по лесенке. Да ступайте по ковру, что ж вы бочком-то жметесь.
В узком коридоре пахло краской и пудрой. Пронин постучал в белую дверь.
— Прошу! Прошу беспокоить на здоровье! — раздался могучий, раскатистый ноздревский голос.
Пронин вошел, Ливанов во всей красе поднялся ему навстречу.
— Меня зовут Пронин. Майор Пронин Иван Николаевич. Не листайте в памяти, мы не знакомы.
— Очень приятно познакомиться. Ливанов. — Актер широким решительным жестом протянул Пронину руку.
— Ваш давний поклонник. Видел вас еще в «Федоре Иоанновиче». А «Дубровского» расхваливаю всем, кто попадается под руку.
— Князь Шаховской в «Федоре» — мой мхатовский дебют! Да вы садитесь вот сюда, в самое удобное кресло. Кресло у меня генеральское. А вы ведь из тех майоров, которые приравнены к генералам? Так? Про меня говорят — «Мощная лепка характеров! Острота идейных трактовок!». Когда хвалят — это приятно, хотя утомительно. Я вот смотрю на вас и не могу понять — вы по театральному делу или по какому-нибудь политическому?
— Боюсь, что по скучному и политическому. Вам знакомы два немца — Дитмар и Крауз?
— Среди моих друзей таких нет. Если вы о случайном знакомстве — я, пожалуй, не припомню фамилий. Профессиональная болезнь: память вся, хоть и натренирована, но вдрызг истрачена на роли!
— В этом месяце, в самом его начале, на новогоднем празднике…
— Да! — вскричал Ливанов знаменитым баритоном. — Были немцы, кажется, два-три человека. Были! До утра сидели, выпили все пиво, водкой запили — и ушли. Да я же их и пригласил! Они подошли после спектакля, проявили, как говорят журналисты, живой интерес к советскому искусству. Я подумал — почему бы не показать им, как советские актеры веселятся в праздник?
— В самом деле они сидели до утра? Оба?
— Их все-таки было двое? Ну, не поручусь, как они сидели… Вам лучше спросить у нашего администратора. Он был распорядителем на балу, церемониймейстером. А мы артисты, наше место в буфете. Так что попрошу к товарищу Неустроеву. У нас, видите ли, администратор такой — Неустроев.
