Гибель линкора «Бисмарк» | страница 40
Нобис мог бы быть и с Дайной сейчас…
В Португалии раны Вернера Нобиса, интернированного командира германского сторожевика, затянулись очень быстро. Фактически чересчур быстро. Через гораздо более значительное время он научился понимать, как много значат белоснежные простыни и нежная рука любимой женщины. Но слишком поздно…
Дайна решила остаться с родственниками в Лиссабоне и навещала Нобиса каждый день. То, что они могли сказать друг другу, было высказано давно. Теперь они смотрели друг другу в глаза и ощущали прикосновение ладоней.
Их любовь была столь сильна, что говорить о ней не было нужды.
Пока еще не подошло время выписки из госпиталя, Нобис отдавался во власть эмоций – и Дайны. Что будет потом, его не интересовало. Он не хотел об этом думать. Кто думает о таких вещах, когда любит? И все же он точно знал, что случится в дальнейшем.
Каждое утро выходили газеты. Газеты нейтральной страны. Писали о победах. Победах Германии. И Вернер Нобис вообразил, что он является частичкой Германии, всегда победоносной.
Но ежедневно приходила Дайна…
Она спросила однажды:
– Что с нами будет?
– То, что мы сделаем сами, – ответил Нобис.
– А что мы собираемся сделать?
Он пожал плечами.
– Ты сегодня очень разговорчив, – заметила она.
Он усмехнулся.
– Через неделю тебя выпишут. Я говорила сегодня с врачом.
– Я мог бы выписаться еще неделю назад.
– Видимо, ты боишься свободы?
Вернер Нобис попытался отшутиться:
– Мы, немцы, не боимся никого, кроме Бога.
– Иногда ты до ужаса немец, – вздохнула Дайна. Она стала серьезной.
Только теперь Нобис сообразил, что ему всегда следовало говорить с Дайной на ее родном языке. На английском…
Они присели на скамейку.
«Это не простая интрижка. Нечто другое. Гораздо большее. Смогу ли я ее забыть? Смогу ли с ней расстаться? Найду ли в себе силы уйти от нее? Но я должен это сделать, – сказал он себе в тот же миг. – Даже если она заплачет. Даже если это погубит меня. Даже если обрушится мир. Однажды эта проклятая война закончится. Однажды мы снова будем вместе. И не просто на час, пока сидим на скамье у госпиталя. Навсегда».
– О чем ты думаешь? – спросила она.
– О нас, – ответил он.
– Что ты думаешь о нас?
– Все самое лучшее.
– Тогда все хорошо.
– Да, – ответил он.
– Не похоже, что ты радуешься этому.
– За счастье нужно бороться, никто не преподнесет тебе его на блюдечке.
– Ты достаточно повоевал, – сказала она. – Теперь хочешь быть со мной?
– Да. – Так отвечая, он знал, что лжет.