Впрочем, в глубине души Мария Александровна не очень строго их судила. Она ведь отлично знала, что являлась всего лишь незаконной дочерью герцога Людвига. Ну какое она имела право судить остальных? По природе своей она была не императрицей, а положение жены наследника престола, а затем и государыни требовало слишком многого. В ее душе все перемешалось: смех и слезы, благоразумие и сумасбродство, сильные увлечения и мелочность, доброта и желание посмеяться над ближним.
Разумеется, она не была безвольной, старалась исполнять свой долг. Но это было так тягостно… оттого что ее считают слабой, нерешительной, а то и тягостной в общении.
Она замерла перед зеркалом, вглядываясь в свои черты. Испуганно вздрогнула – почудилось, кто-то стоит за спиной и тоже смотрится в зеркало. Ах… да это всего лишь ее портрет! Портрет написан спустя двадцать лет после замужества.
Глядя на эту даму и не скажешь, что она когда-то берегла жаконетовые платьица и надевала даже осенью шляпку из соломки. А впрочем, все это носила девочка Марихен – здесь же императрица Мария Александровна во всем блеске зрелой красоты. Драгоценным кружевом отделано платье, в руке тончащей работы костяной веер. Крупные жемчуга в прическе, на шее, в ушах, на запястьях. Она всегда любила жемчуга, но раньше, в девушках, украшений было не очень много. К тому же говорили, что невинным девам жемчуг приносит несчастье. И, выйдя замуж, Марихен, которая теперь могла украшать себя жемчугом, сколько душе угодно, решила, что теперь ей никакое поверье не страшно.
Напрасно она так решила…
Мария Александровна оторвала взор от своего портрета и посмотрела в зеркало. Да, совсем другое лицо. Как исхудало, как побледнело, как поблекло, сколько горя затаилось в глазах… Самое страшное для матери – терять детей. Самое страшное!
Сашенька – первая дочка! – около двадцати лет назад умерла семилетней девочкой. А недавно угас в Ницце старший сын Николай, наследник престола, любимое дитя.
После этого от императрицы осталась одна тень, и кольца стали спадать с пальцев. На безымянном пальце правой руки она носила обручальное кольцо и еще одно, широкое, с узорной чеканкой и большим рубином. Такие кольца Александр подарил всем членам императорской фамилии. На левой же руке Мария всегда носила кольца, привезенные из Гессена, они не имели значения ни для кого, кроме нее. Это были колечки ее детства, юности и еще два, что достались от матери. Теперь она постоянно держала пальцы чуть согнутыми, боясь потерять кольца, а два пришлось надеть на мизинцы, хотя это было непривычно и очень мешало.
