Фелипе смотрел на нее сверху вниз, и его лицо превратилось в маску ледяного отвращения.
— По-моему, вы забываетесь, сеньорита, — заметил он тоном, вполне соответствующим выражению лица. — Или на тебя уже начало действовать солнце.
— К-к-к черту солнце! — Анжела еще ни разу в жизни не выругалась вслух, хотя ее подруга в Швейцарии была гораздо менее сдержанна. — Думаешь, я не чувствую себя униженной каждый раз, когда вижу, как ты смотришь на миссис Раддок?.. Раз уж ты так явно ею очарован, почему ты не решил жениться на ней? Потому что думал, что она о тебе забыла или вышла замуж за другого? Или тебе до такой степени нужны эти мои поместья? Забирай их — я отдам их тебе, если ты освободишь меня и скажешь бабушке, что все-таки не можешь на мне жениться! Не думай о ее негодовании. Она это переживет, но я не переживу, если мне придется выйти за тебя!
Ее глаза сверкали, как огромные голубые звезды, нижняя губа дрожала. Фелипе оторопело смотрел на девушку. Больше всего его ошеломила ее бледность. Анжела была такой белой, словно вот-вот упадет в обморок. Вдруг ее лицо исказилось. Она закрыла его руками и, к собственному ужасу, разрыдалась.
— О, какой кошмар, — всхлипывала она. — Что подумает твой дядя?
Фелипе взял ее за плечи и усадил на белую скамейку, стоявшую в самом затененном месте извилистой тропинки; потом подошел к пруду, намочил в нем носовой платок, отжал и отнес Анжеле. Он сел рядом с ней на скамейку и спокойно сказал:
— Промокни вот этим лицо! Перестань, как младенец, плакать из-за какой-то ерунды. Потом пороешься в своей сумочке, найдешь там косметику и, прежде чем мы вернемся в дом, постараешься как можно лучше убрать с лица все следы этой выходки. Если ты придешь обратно в слезах, я никогда не прощу тебя. И учти, если я говорю «никогда», значит, так оно и будет!
Анжела еще с минуту прерывисто всхлипывала, а потом, еле переводя дыхание, стала извиняться:
— Мне так жаль, Фелипе!
— Да уж надеюсь!
— Я… я и сама не знаю, что на меня нашло!
— Разве? — Казалось, эти слова его позабавили.
— Нет. Насколько… насколько я помню, я никогда не устраивала подобных сцен на людях…
— Поскольку других зрителей тут нет, можешь считать, что я не отношу себя к этим «людям»!
Она посмотрела на него и вдруг нервно рассмеялась:
— А у тебя есть чувство юмора.
— Как, очевидно, и у тебя. Только не выпускай его из-под контроля. Мне бы не хотелось отвесить тебе пощечину.
Анжела испуганно уставилась на него:
