Уиллоу бросила испуганный и призывный взгляд на Фелипе. Но даже она понимала, что нельзя открыто грубить хозяину. Фелипе тоже уступил превосходящей воле дяди, решившего, что племянник обязан провести немного времени наедине с Анжелой. Фелипе взял ее под локоть и повел к одному из распахнутых французских окон. Через секунду они оказались под палящими лучами полуденного солнца.
— Это просто смешно! — объявил Фелипе, отпуская руку Анжелы, как только их стало не видно из окна. — Старикан, наверное, сошел с ума!.. Это время сиесты, отдыха, а не любования садом, который, на мой взгляд, не намного отличается от всех остальных на этом побережье!
Анжела бросила на него из-под ресниц быстрый взгляд, а потом снова уставилась на свои белые сандалии.
— Конечно, если вы предпочли бы вернуться в дом, — тихо произнесла она, — я могу одна сходить к пруду. Не думаю, что ваш дядя хорошо представляет себе наши с вами отношения… Он вообразил, что для вас быть со мной наедине — удовольствие, а не наказание, потому и подстроил эту прогулку. Как бы то ни было, я согласна, что здесь слишком жарко!
Фелипе посмотрел на ее непокрытую золотоволосую голову и сердито нахмурился.
— У тебя будет солнечный удар, — сказал он, схватил ее за руку и быстро повел в рощицу падуба. — Ты же не испанка!
— Как и Уиллоу Раддок, — заметила Анжела. — И тем не менее вы хотели, чтобы она пошла с нами!
Он раздраженно взглянул на нее:
— Уиллоу моя гостья.
— А я — женщина, на которой вы собираетесь жениться? Разве не было бы для вас лучше, если бы я была вашей гостьей, а Уиллоу — той, кого вы назовете женой? — Чистые голубые глаза с презрением взглянули на Фелипе. — Разве так не лучше? — настаивала Анжела.
Он все еще держал ее за локоть и тащил за собой по тропинке, которая вела к пруду с лилиями.
— Не будь абсурдна, — коротко ответил Фелипе.
— Я не абсурдна!
Она резко остановилась, а когда он оглянулся, сделала то, чего никогда раньше не делала на людях — отчасти потому, что это запрещало ее воспитание, а отчасти потому, что до сих пор ни разу не была так разозлена. И это была не просто злость, а бессильная, отчаянная ярость. Анжела изо всех сил топнула ногой; но тропинка была аккуратно посыпана гравием, и звук получился негромким.
— Я тебя ненавижу! — объявила Анжела. — Меня тошнит от одной мысли о том, чтобы выйти за тебя замуж!.. Ума не приложу, почему я не сбежала из школы и от бабушки, чтобы избавиться от всего этого! Не хочу сказать, что собиралась за кого-то замуж, но быть вынужденной выйти за тебя!
