– Все в порядке, она в норме.
– Если не считать того, что по-прежнему спит, – добавляет второй.
Ноги у меня вдруг становятся ватными, и я без сил бреду прочь из операционной, кажущейся мне камерой пыток. На слова сил уже не остается. Санитары все еще слабо ворочаются на полу, пытаясь подняться, когда я прохожу между ними.
Уже на выходе из здания меня догоняет один из реаниматоров, на ходу сдирая с себя марлевую маску и резиновые перчатки.
– Послушайте, не надо принимать нас за садистов, – просит он, пытаясь заглянуть мне в лицо. – Мы же не хотели убивать ее!.. Мы просто хотели проверить, как она будет реагировать на наступление клинической смерти. Это обычная практика применительно к летаргикам. И, между прочим, описана в специальной литературе…
– И кому же пришла в голову эта блестящая идея? – не поворачивая головы, осведомляюсь я. Реаниматор опускает голову.
– Все было согласовано, – мямлит он. – Да и Завьялов на недавнем консилиуме разрешил испробовать все методы…
Этого и следовало ожидать. Школьному руководителю не хочется расписываться в бессилии. И тогда в ход идет все – лишь бы отрапортовать потом: все меры были приняты, и не наша вина, что результат оказался неадекватным ожиданиям.
Кто не рискует, тот не выигрывает. Только я почему-то привык полагать, что рисковать следует своей собственной жизнью, а не чужой. Но в мире всегда находятся те, кто считает иначе.
Теперь до меня окончательно доходит суть того, что собирались сделать с Быковой. У нее вызвали искусственную остановку сердца, надеясь, что при этом ее дремлющий мозг не выдержит и среагирует на опасность смерти.
Только он почему-то так и не среагировал.
Что ж, по крайней мере, эти любители радикальных методов излечения наглядно доказали, что Спячка, по сути, равносильна смерти заживо.
И это дает основания для сомнений в успешном исходе моей миссии. Потому что теперь кажется невероятным, что когда-нибудь Спящие проснутся.
* * *
Вернувшись в палату Спящих, обнаруживаю, что госпожа Фортуна сегодня явно благосклонна ко мне. Потому что в помещении нет посторонних. Отец Круглова, очевидно, убыл по своим похоронным делам, а родственники остальных моих подопечных – если они у них есть и если они не такие, как сестра Быковой, – видимо, появятся ближе к вечеру.
Значит, сейчас самый удобный момент, чтобы реализовать одну задумку.
Осторожно выглядываю в коридор. Ни Шагивалеева, ни медсестер, ни, слава богу, Ножина в окрестностях не видно и не слышно.
