— Э! — воскликнул Миша насмешливо и остановился. — Да вы, видно, вчера за ужином старого хрыча всерьез испугались? Какая это вожжа ему под хвост попала? Вы чего, боевую славу с ним не поделили, или что?
Писателю стало невыносимо обидно и горько. Вот он сейчас уедет, сбежит, и не только этот Миша сохранит о нем память как о выжившем из ума запутавшемся старикашке, но и вообще никогда никто не узнает, чем грозил ему Беляков, а если и узнает, то, не видавши Белякова, не поверит серьезности этой угрозы. Так оно все и останется, как задумал Беляков, так и уйдет в историю… И он быстро, не вдаваясь в подробности и не глядя на переминающегося с ноги на ногу Мишу, рассказал ему суть разговора в беляковском номере.
— Ого-го! — расхохотался Миша. — Ну, гиена старая, какой роскошный проект! Вот это я понимаю, забота о посмертной славе! А? И ведь, гляди, исполнит!
— Вам смешно? — недоуменно спросил писатель.
— Вот изобрел, так изобрел! — продолжал восхищаться Миша. — А впрочем, ерунда все это, С., ей-богу ерунда. Ну, какое это имеет значение? Для кого? Сами подумайте. Кто в этом будет разбираться? Ей-богу, плюньте.
— Плюньте…
— Вы лучше слушайте, я скоро уеду!
На душе у писателя было так пусто и скучно, что он даже не спросил, куда. Стоял, держа в руке чемодан, и бездумно смотрел на Мишу. Какое это имеет значение? Для кого? Кто в этом будет разбираться?
— Да спросите же, куда? Я тут только вам одному и говорю, а вы…
— Куда?
— Я уеду в государство Израиль, — с расстановкой произнес Миша и выжидательно посмотрел на писателя.
— А… В командировку?
— Да вы что, С., совсем? В какую командировку? В Израиль я уеду, в Израиль!
— Не в командировку… В Израиль, да… Туристом, верно…
— Да вы слышали такое слово — Из-ра-иль? Кто туда туристом ездит?!
— Да, да, конечно… простите… Так зачем вы туда едете?
— С., я туда уеду навсегда! Жить туда уеду! Вернусь к себе на родину…
— К себе на родину? Это как же? — недоуменно переспросил писатель. — Вы разве не здесь родились?
— Э, толковать с вами. Короче, к себе еду, ясно? — Миша снова потянул писателя за собой. — И под пулями мне освежиться необходимо. Я ведь там солдатом буду. И вам не повредит — вон как вы скисли.
— Да, Израиль, конечно, — машинально говорил С., невольно тащась за молодым человеком. — Отчаянной смелости воины и высокопроизводительные сельскохозяйственные коммуны… — услышав свои последние слова, он словно бы очнулся, смутился и поспешно прибавил: — Уедете туда жить? Вот и отлично, Миша! Очень хорошо, я рад!
