Эгон знал: этот поцелуй – прощальный, все кончено, они разойдутся в разные стороны и больше никогда не встретятся.
Они разжали объятия. Снова послышался гул.
– Кстати, мы обменялись правильными паролями? – спросила она.
Они засмеялись.
– Я ужасно боялся, что забуду свой, – сказал Эгон.
– Я тоже! Может, мы все перепутали? Может, мы должны были сделать что-то совсем другое?
– Совершить покушение на генерала Софала?
– Именно! – воскликнула она. – Теперь я вспомнила. Нам следовало проникнуть во дворец и прикончить Софала. Потому-то мы там сегодня и сидели – нам нужно было обследовать окрестности.
– А если нас поймают?
– Нас будут чествовать! Мы появимся на балконе, а весь народ соберется на площади перед дворцом, чтобы благодарно нас приветствовать. Портреты Софала уничтожат, а вместо них повесят наши портреты!
– Король Эгон и королева… – начал он, но вовремя спохватился.
Она это заметила.
– Не стоит раскрывать наших имен, правда?
– Нет, – согласился он.
Она продолжала фантазировать, как они изменят ход истории Ратанакири, освободят заключенных, разрешат въезд журналистам со всего мира, и Эгон представил себе, как его будут принимать в Голландии – освободитель угнетаемой страны под руку с прекрасной королевой.
– Я люблю тебя, – сказала женщина.
– Я люблю тебя, – сказал Эгон.
Какое-то время они сидели молча.
– Пора идти, – сказал он.
– Да, – сказала она.
Она поправила блузку и привела в порядок прическу. Эгон, не отрываясь, смотрел на нее. Это были последние секунды, когда они вместе.
Она улыбнулась ему горькой улыбкой, опустив уголки губ.
– Прощай, – сказала она.
– Прощай.
Он все еще видел ее и мог к ней прикоснуться. Она вышла, помахала ему напоследок и исчезла. Он слышал ее шаги, звук захлопывающейся дверцы. Сейчас она заведет мотор и уедет.
Завтра он будет гулять среди храмов Та-Пром и думать о ней. Он будет думать о ней всегда. Это женщина его жизни, которая навечно останется для него загадкой.
Почему же, почему они не могут узнать друг друга поближе? Что такое риск по сравнению с той уверенностью, что это их первая и последняя встреча? Сколько секунд осталось у него, чтобы понять, что она стоит любого риска? Должен ли он выйти из машины, задержать ее, спросить, как ее зовут, где она живет или по крайней мере записать номер ее машины?
Он не знал. Решать надо было немедленно.
В любой момент он мог услышать шум заводимого мотора.
