— Ты мне и раввин, и Библия. Если бы не ты, — кто бы знал, что сегодня праздник Шавуот?
К празднику Шавуот я приготовила творог и пирог с клубникой. Я припоминаю, как Роза говорила, что Шавуот — белый праздник, потому что в этот день евреям был дарован Закон, который весь — чистый Свет.
Но пирог мой не смог подсластить тоску Генни. Возвращаясь с гастролей, она чувствует себя опустошенной, и настроение у нее мрачное.
— Почему же вы недовольны? Что случилось? Все газеты пишут о вашей игре с восторгом.
— Но я-то, моя милая, знаю о своих промахах. Аплодисменты не в силах исправить свойственные мне недостатки.
— Зачем вы себя изводите?! — я не в силах сдержаться.
— Я — такая. Что уж тут поделаешь…
В конце недели Изьо возвратился из своих странствий, неся под мышкой стопку книг. Он походит на одного из монахов, монотонно и размеренно вышагивающих по безмолвным монастырским подворьям. Это они, дойдя до северной стены, ударяют огромными деревянными молотками, напоминая всей братии, что настал час молитвы.
— Куда ты идешь? — услышала я голос Генни. Ответ Изьо потряс меня:
— К себе самому, — сказал он и ничего более не добавил.
Трудно мне разобраться в их совместной жизни. Временами они видятся мне влюбленными, а порою — словно рука случая свела их вместе.
Я же, несмотря ни на что, держу свое слово и строго соблюдаю законы кашрута. Это доставляет мне огромное удовольствие. Будто я вернулась в дом Розы, к детям.
А затем снова налетает ураганом старушка-мать. Убедившись, что вся посуда на положенных местах: отдельно посуда для мяса, а отдельно — для молока, она обнимает меня и целует. Генни, разумеется, не слишком обрадовалась. Несколько дней назад она вернулась из столицы, усталая и подавленная. Газеты, как всегда, превозносили ее игру, но она презирала газеты. А тут еще и мать со всеми ее заскорузлыми суевериями, со всеми ее страхами. Поскольку Генни не выходит из своей комнаты, мать сидит со мной и делится своими опасениями:
— Все из-за Изьо. Он сбил ее с пути.
— Он человек спокойный, — нахожу я слово в его защиту.
— Это не спокойствие, а помешательство. Он влюблен в монастыри, и я не удивлюсь, если в один прекрасный день он предаст веру отцов своих.
Уезжая, мать Генни напоминает:
— Близятся десять дней покаяния перед Судным днем. Пожалуста, будь так добра, напомни Генни об этих днях покаяния. Она утратила всякую связь с небом. Целиком погружена в себя. Пусть Бог смилуется над ней. Она очень нуждается в Божьей милости.
