- Бабушка звала обедать, - отвечал Захарка без улыбки.
- Ой, ну хорошо. А то наша Глаша отказывается выполнять наряд по кухне.
- Мое имя Ксюша, - отвечала со всей шестнадцатилетней строгостью сестра, выходя на улицу. Она уже нацепила беспечную на ветру юбочку, впорхнула в туфельки, маечка с неизменно открытым животиком. На лице ее замечательно отражались сразу два чувства: досада на сестру, интерес при виде брата.
“Посмотри, какая она дура, Захарка!” - говорила она всем своим видом.
“Заодно посмотри, какой у меня милый животик, и вообще…” - вроде бы еще прочел Захарка, но не был до конца уверен в точности понятого им. На всякий случай отвернулся.
- Мы пока пойдем яблоки есть, да, Родик? - сказал пацану, сидящему на шее.
- И я с вами пойду, - увязалась Катя.
- Подем, - с запозданием отвечал Захарке Родик к восторгу Кати: она впервые от него слышала это слово.
Они шли по саду, - оглядывая еще зеленые, тяжелые, желтые сорта, - к той яблоньке, чьи плоды были хороши и сладки уже в июле.
- Яблоки, - повторял Захарка внятно.
- Ябыки, - соглашался Родик.
Катя заливалась юным, ясным, сочным материнским смехом.
Когда Захарка откусывал крепкое, с ветки снятое яблоко, ему казалось, что Катин смех выглядит как эта влажная, свежая, хрусткая белизна.
- А мы маленькие, мы с веточки не достаем, - в шутку горилась Катя и собирала попадавшие за ночь с земли. Она любила помягче, покраснее.
Поочереди они вскармливали небольшие дольки яблок Родику, спущенному на землю (Захарка пугался случайно оцарапать пацана ветками в саду).
Иногда, не заметив, подавали вдвоем одновременно два кусочка яблочка. Безотказный Родик набивал полный рот и жевал, тараща восторженные глаза.
- У! - показывал он на яблоко, еще не снятое с ветки.
- И это сорвать? Какой ты… плотоядный, - отзывался Захарка строго; ему нравилось быть немного строгим и чуть-чуть мрачным, когда внутри все клокотало от радости и безудержно милой жизни. Когда еще быть немного мрачным, как не в семнадцать лет. И еще при виде женщин, да.
Чуть погодя в саду появлялась Ксюша: ей было скучно одной в доме. К тому же брат.
- Почистила картошку? - спрашивала Катя.
- Я тебе сказала: я только что покрасила ногти, я не могу, это что, нужно повторять десять раз?
- Отцу расскажешь про свои ногти. Он тебе их пострижет.
Ксюша срывала яблочко с другой яблони - не той, что была по сердцу старшей сестре, - ни в чем не хотела ей последовать. Ела нехотя, все поглядывая на брата.
