— Это вероятностная определенность. Мы знаем, как следует делать историю. Конечно, все может случиться, например, черная звезда вторгнется в Солнечную Систему, но…
— Но вы в одно и то же время говорите, что если человек выйдет к звездам, его будущее непредсказуемо и его будущее мрачное.
Гуммус-луджиль и Торнтон одновременно подняли головы и взглянули на Лоренцена.
— Непредсказуемо в деталях, — сказал Эвери с раздражением. — Но в общем я могу предвидеть…
— Неужели можете? Сомневаюсь. Больше того, я не верю в это. Физическая вселенная содержит в себе все возможности, она слишком велика, чтобы быть включенной в какую-либо человеческую теорию. И если где-то в Галактике дело пойдет плохо, то в другом месте оно пойдет хорошо, много лучше, чем вы можете даже представить себе.
— Я не говорю, что мы навсегда останемся на месте, Джон. Только вначале мы должны научиться сдержанности, доброте и сложному процессу мышления.
— Пока мы все не будем сделаны по единому образцу — вашему образцу! — резко сказал Лоренцен. — Я утверждаю, что человек, скорчившийся в своем маленьком убежище, чтобы думать чистые думы и созерцать свой пуп, больше не человек. Я утверждаю, что несмотря на все наши ошибки и прегрешения мы чертовски далеко ушли от животного, бегавшего в джунглях всего лишь двести поколений назад. Мне нравится человек таким, каков он есть, а не как представление теоретиков о том, каким он должен быть. Никто не может подогнать целую расу под единый образец — у нас всегда были и есть отличия, всегда были, есть и будут бунтовщики и еретики. Они необходимы нам!
— Вы поддаетесь эмоциям, Джон, — сказал Эвери.
— Это увертка, Эд, которая скрывает тот факт, что все это вопрос эмоций. Это дело предпочтения и веры. Я лично считаю, что ни одна маленькая группа не имела права навязывать свою волю кому-нибудь другому. А именно это вы и делаете, вы, психократы — о, очень мягко, вежливо, конечно, — но я задаю себе вопрос, какими одинокими чувствуют себя жены членов экипажа «Да Гама»?
Лоренцен повернулся к остальным.
— Я голосую за то, чтобы рассказать правду, выйти к звездам и получить все последствия этого, — сказал он. — Хорошо ли, плохо ли, но я хочу увидеть, каковы эти последствия, и думаю, большинство людей согласны со мной.
Глаза Эвери устремились на остальных двоих.
— Я… я с вами, Джон, — сказал Торнтон. — Человек должен быть свободен.
— Мне нужна маленькая ферма, — сказал Гуммус-луджиль. — И если мой прапрапраправнук не сможет иметь свою ферму, тогда вся раса может отправиться в ад или еще куда-нибудь похуже.
