Так должно быть и было, потому что Джерилл ухмыльнулся.
— Никак нет, — сказал он, — всего лишь в пятистах футах от земли.
— Что? Но ведь мы ехали в лифте больше чем…
— Все правильно. Но большую часть пути лифт прошел под землей. Сооружения Трантора расположены на милю в глубь. Он как айсберг. Девять десятых просто не видны. Более того, используя одну лишь температурную разницу между глубинами земли, где мы живем, и поверхностью, можно получить энергию для обслуживания всего нашего сложного комплекса. Вы этого не знали?
— Нет. Я думал, что вы используете атомные генераторы.
— Когда-то использовали, но так дешевле.
— Я думаю!
— Как вам все нравится?
На секунду все добродушие слезло с человека, как кожура, уступив место острой проницательности. Во взгляде его появилась жесткость.
— Великолепно, — вновь повторил Гаал, хотя в голосе его на сей раз чувствовалась неуверенность.
— Вы здесь в отпуске? Путешествуете?
— Не совсем так… Хотя я всегда мечтал посетить Трантор. Прибыл я в основном на работу.
— О!
Гаал почувствовал себя не совсем удобно и поспешил объясниться.
— Я буду работать над проектом доктора Сэлдона в Университете Трантора.
— Ворона Сэлдона?
— Что вы, нет. Я имею в виду Хари Сэлдона… психоисторика Сэлдона. О вороне Сэлдоне я никогда не слышал.
— Я имею в виду Хари. Его прозвали вороном. Просто образное выражение. Он все время предсказывает нам полную великую разруху.
— Вот как?
Гаал очень удивился.
— Но неужели вы не знаете этого?
Джерилл даже не улыбнулся.
— Ведь вы же собирались с ним работать.
— Да, конечно, ведь я математик. Но почему он предсказывает эту… катастрофу? Что именно за катастрофа?
— А вы как думаете?
— Боюсь, что я не имею об этом ни малейшего представления. Я читал все статьи, опубликованные доктором Сэлдоном и его группой. Все они касаются математических теорий.
— Да, те, которые они публикуют.
Гаал почувствовал легкое раздражение.
— Пожалуй, мне пора, — сказал он. — Очень приятно было познакомиться с вами.
Джерилл безразлично помахал ему вслед.
Когда Гаал спустился к себе в номер, он увидел в нем незнакомца. На секунду он так изумился, что даже не задал неизбежного вопроса: «А что вы тут, собственно делаете?»
Незнакомец поднялся. Он был стар и почти лыс, при ходьбе хромал, но на лице его поражали ярко сверкающие голубые глаза.
— Я — Хари Сэлдон, — сказал он за секунду до того, как фотографии этого человека, много раз виденные в различных журналах, вспыхнули в памяти Гаала Дорника.
