— …Ну, дела! Неделю тебя искали! — Пауза, острый, внимательный взгляд, до нутра, до печенок и резюме: — Теперь говорят, у тебя амнезия.
— Амнезия, — машинально поправил он ударение.
— Вот не знал, что удар по голове способствует выправлению грамотности! Это ж прямо научное открытие, в самом деле! Честное слово: хоть за диссертацию садись! Ну, даешь!
— А что у меня с грамотностью?
— Что с грамотностью! Я тебе сейчас расскажу. Чай, в одном классе учились. Меня-то хоть признал? — Рыжеволосый по-прежнему смотрел на него очень внимательно. Можно сказать, профессионально, словно на допросе.
Он напрягся и вспомнил: Зоя показывала школьные фотографии. Попытался улыбнуться:
— Конечно, вспомнил. Вы — Руслан Свистунов.
— Оп-па! Амнезия, точно. В школе ты звал меня просто Свисток. Ничего, что на «ты»? Все-таки друзья детства. Хотя ты следователь, я — старший оперуполномоченный. Капитан, между прочим. При тебе. Выполняю указания. Что не при погонах, извини, не подумал, что все оно так здорово запущено. Вспомнил? А как тебя в школе звали, вспомнил?
— Не очень. Если не трудно…
— Оп-па! Еще и вежливость появилась! — Еще один долгий оценивающий взгляд. — Тебя звали Мука.
— Почему Мука, не Мука?
— А ты никогда не был хорошим и вежливым мальчиком для учителей. Да и для всяких прочих. Хам, грубиян, нахал. Мучились с тобой, одним словом. Тихим ты не был, нет… Если только теперь, после амнезии.
— Амнезии
— Ну да. А знаешь, что было, когда ты исчез? Вэри Вэл все следственные органы района на ноги поднял! Как же! Лучший следователь прокуратуры как в воду канул!
— Кто? — переспросил он. — Вэри Вэл?
— Владлен Илларионович. Ты же сам это придумал. Сократил имя-отчество, чтобы меж собой выговаривать было проще. Уж с чем, с чем, а с чувством юмора… Точно: надо диссертацию писать… Когда прокурор просто благодушный, то ты называешь его Вэри Вэл. То есть, переводя с английского письменного на русский устный, «очень хорошо». А когда хозяин в отличном настроении, то он Вэри, Вэри Вэл. Вспомнил?
— Разумеется. Но не очень.
— Тогда забираю авторство себе. Слушай, если ты это забыл, то, может, я еще кое-чем воспользуюсь? Присвою себе некие права, а?
— Ты о чем?
— О чем! О ком. Об Олесе.
И тут он впервые после болезни испытал это: сладкое бешенство. Волну, которая поднялась изнутри, захлестнула, подняла его высоко-высоко. Он встал из-за стола, свысока, с гребня этой волны глянул на Свистунова так, что тот испуганно попятился. Потом капитан вдруг кинулся с объятиями:
